Пришедшая с туманом

Летняя Лена

– Так как тебя зовут? – повторила я свой вопрос.

– Все зовут меня просто Охотником, – отозвался он, не поворачиваясь ко мне. – Зови и ты меня так. А я буду звать тебя Незнакомкой.

Я кивнула, догрызая яблоко. Имена не хуже других. Во всяком случае, я не могла предложить ему другого. Он мне, видимо, тоже.

– Что теперь с нами будет? – спросила я, потянувшись за вторым кусочком мяса.

Охотник тяжело вздохнул и мрачно предрек:

– Боюсь, что ничего хорошего.

Глава 2

У

Охотника в сумке оказалась еще и фляга с водой, поэтому съев два яблока, треть мяса и запив все это, я почувствовала себя гораздо лучше. Ноги, конечно, все равно сильно мерзли, но благодаря одолженной мне куртке все было не так плохо.

Утолив жажду и голод, я принялась осматриваться. Смотреть, правда, было особо не на что: четыре стены, одна из которых с распашными дверями, ныне надежно запертыми (я проверила), в стене напротив маленькое окошко с решеткой от непрошенных гостей (и чтобы никто не смог выбраться), куча соломы – вот и все. До окошка я толком не дотягивалась, чтобы выглянуть, поэтому происходящее за стенами нашей тюрьмы оставалось для меня только звуками и запахами.

Когда потянуло гарью с примесью еще какого-то запаха, от которого перекручивало внутренности, я все-таки попыталась допрыгнуть и посмотреть, что происходит, но ничего не вышло. И встать тут было не на что. Я оглянулась на Охотника.

– Не мог бы ты мне помочь? Подсадить или как-то подержать?

– А зачем тебе? – меланхолично поинтересовался он.

Пока я изучала место нашего заточения, надеясь найти способ выбраться, он расслабленно лежал на куче соломы, подложив под голову руки и покусывая сухую травинку. Спокойный как… В памяти не нашлось подходящего сравнения. Что немного раздражало.

– Хочу посмотреть.

– Не надо тебе на это смотреть.

– Почему?

Он недовольно вздохнул и выразительно покосился на меня.

– Они хоронят погибших. В этих местах мертвых сжигают. Считается, что огонь очищает, освобождает души от бренной телесной оболочки и от грехов несовершенного тела.

– О… – только и смогла ответить я, наконец понимая, какой именно запах примешивался к запаху гари.

Да, пожалуй, смотреть на это не стоило. Я предпочла продолжить изучение сарая.

Пола здесь не было. Создавалось впечатление, что деревянная коробка просто стоит на земле, а значит, если сделать подкоп…

Я поковыряла ногтем твердую поверхность и тут же раздраженно стукнула ее кулаком. Слишком плотная, а у нас ни лопаты, ни даже меча Охотника не осталось. Одними руками подкоп не сделать.

– Ты бы лучше поспала, – посоветовал Охотник, равнодушно наблюдавший за моими действиями. – Мало ли, вдруг завтра силы пригодятся. Если ноги опять не будут тебя держать, брошу тут, так и знай.

Я удивленно посмотрела на него.

– А ты знаешь, как завтра сбежать?

– Пока нет, – невозмутимо признался он. – Но если подвернется возможность, я ее не упущу. А чтобы такую возможность

заметить, нужны силы и свежая голова. Поэтому кончай метаться и иди спать.

Пару секунд поразмыслив над его словами, я покорно поплелась к сену и забралась в него, пытаясь устроиться поудобнее. Что было непросто, потому что сухие травинки постоянно кололись там, где меня не защищала кожаная куртка.

Наконец найдя наиболее удобное положение, я опасливо покосилась на Охотника. Вообще-то пока он не проявлял ко мне никакого… неподобающего интереса и только защищал то от чудовищ, то от людей. Но сейчас я вдруг задумалась о том, что мы будем ночевать с ним вдвоем в одной… постели, практически. И хотя я ничего не помнила о себе, это казалось странным и непривычным.

Я не знала, могу ли в своем нынешнем виде вскружить мужчине голову (и достаточно ли я вообще привлекательна для этого), но мне самой новый (и пока единственный) знакомый очень даже нравился. Он был большим, и сильным, и надежным. Немного мне не нравилась его борода. Она почти полностью скрывала лицо и это… мешало. Я даже возраст его затруднялась определить.

Интересно, а мне самой-то сколько лет?

– Спи спокойно, Незнакомка, не трону, – неожиданно заявил Охотник. – Детьми не интересуюсь.

До этого он лежал, закрыв глаза и даже бросив ту травинку, что покусывал раньше. Дышал спокойно и глубоко, как будто уснул. А вот поди ж ты, как-то понял, что меня тревожит.

Детьми, значит? Вот как. Странно, я не чувствовала себя ребенком. Впрочем, я никак себя не чувствовала.

Сказать «спи» было легко, а вот уснуть на самом деле – практически невозможно. Погребальные костры горели всю ночь. Всю ночь ноздри щекотал запах гари и паленой плоти, от него настойчиво мутило. Прощание с умершими сопровождалось стонами, плачем и причитаниями, которые тоже никак не способствовали сну.

Лишь когда небо за окошком снова начало светлеть, все стихло. Запах то ли исчез, то ли я к нему так привыкла, что перестала замечать. Тогда я наконец провалилась в тревожный поверхностный сон.

И вывалилась из него, как мне показалось, довольно быстро, хотя на самом деле солнце стояло уже высоко. Заметно потеплело, в сарае стало даже жарко и немного душно. Охотник уже не спал, стоял у окошка, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стене, и поглядывал в него. Он был заметно выше меня, поэтому роста ему хватало.

Судя по выражению лица, ему не нравилось то, что он видел.

Я села, прислушиваясь и понимая, что из объятий сна меня вырвал энергичный стук молотков. К нему примешивался лай собак, крики каких-то птиц и голоса людей. О чем они говорили, разобрать не получалось, но почему-то сочетание всех звуков заставляло нервничать.

– Что там? – спросила я, сверля Охотника взглядом. Сонливость как рукой сняло.

Он на мгновение обернулся ко мне, скривился и снова посмотрел в окошко.

– Ничего хорошего.