Пришел, увидел, соблазнил
Шрифт:
Вадим молча протянул ей ладонь.
– Боже, что это? – шутливо таращилась Лина. – Вы меня не знаете, а уже предлагаете руку? А где сердце?
– Это не рука...
– Это нога, да? – весело перебила его Лина.
– Это ваш автограф, – напомнил ей Вадим утреннее происшествие с орхидеей.
– И что? – Лина взяла его руку и принялась вертеть, рассматривая свой же автограф.
Руки ее были ледяными, но обожгли Вадима сильнее раскаленного железа – неужели можно жить с такой температурой
– С ума сойти! Точно мой! А когда вы его получили? Бедняжка! И сколько ж дней вы не моетесь? Или месяцев?
– Вы расписались на мне буквально полчаса назад, – терпеливо пояснил Вадим. – Вы не помните, мы вчера с вами хотели сегодня, в двенадцать часов, съездить в какое-то совершенно дивное место. Как вы говорили. Я пришел, и...
– И что? Меня не было? Я спала? Что случилось? – уставилась на него Лина.
– И вы дали мне свой автограф.
– Да бог с ним, с автографом, – отмахнулась женщина. – А почему мы с вами в это дивное место не поехали?
Она смотрела на него так пристально и так честно ждала ответа, что Вадим растерялся... а и в самом деле – почему?
– Вы решили меня... как это сейчас говорят... продинамить? – искренне удивилась она.
Вадим испугался – да он такого и в мыслях не держал! Какое там динамить?!
– Понимаете, Лина... это... кх... это вы решили меня продинамить, – внес он поправку. – Я пришел, как и договаривались, ровно в двенадцать, столкнулся с вами в дверях, с любовью вручил вам... как ее... ну цветочек в банке... а вы... Вы подарили мне свой автограф, сослались на дела и... Это же было полчаса назад, неужели вы не помните?
– Боже мой! Полчаса назад, а я не помню... Цветочек... Позвольте! Так ту прекрасную орхидею подарили вы-ы?!! – округлились глаза у женщины. – Боже мой! Какой ужас! А я ведь... вы не представляете! Я спутала вас со своим первым мужем!
Лина ужаснулась, щеки ее тут же покрыл нежный румянец.
– Не может быть... – еще раз пролепетала она. – Надо же, какая жестокая игра природы... Вы... у вас абсолютно одинаковые черты лица. Тот же овал, те же губы... те же глаза, брови... он точно так же усмехается, так же хмурится...
Вадим чувствовал себя до крайности неуютно. Нет, ему, конечно, дико нравилось, что она вот так пристально на него смотрит, но совсем не грело, что, глядя на него, она видит какого-то там по счету мужа!
– И руки! У него такие руки – ухоженные, красивые... – Ее ледяной пальчик скользнул по руке Вадима и вызвал целое стадо мурашек, которые вытворяли на спине черт-те что. – И часы... а вы не носите часы?
– Но... кх... ношу, – вдруг мгновенно осип Буранов. – Но только они, это... на левой руке.
Она не поленилась, проверила – провела ладонью по его левому запястью и оголила
– Вот-вот! И он точно так же носил швейцарскую подделку! – обрадовалась Лина.
– У меня натуральные, я их из самой Швейцарии привез, – попытался спорить Буранов, но Лина его слушала мало.
Она блуждала по его лицу нежным взглядом, и, казалось, не будь здесь посторонних, ее нежность зашла бы гораздо дальше.
Потом она вдруг очнулась, резко отдернула руку и прерывисто вздохнула:
– Вы... вы на него так похожи... – Она отвернулась к окну и теперь говорила как-то тихо, без улыбок и усмешек, чуть устало, как горько обиженная женщина. – Но... мы расстались. Давно, лет... да, наверное, лет сто назад, а тут вы! Он меня обидел. Я возненавидела эти черты!
И теперь она уже полоснула по лицу Вадима настоящей ненавистью.
– Давайте о приятном... о здешней кухне... – торопливо перебил ее Вадим. – Черт, мне все еще не могут притащить этот борщ!
Но Лина продолжала:
– Он мне стал ненавистен, я видеть его не могла. Ну и... встретив его сегодня, я просто постаралась от него избавиться как можно быстрее. Простите, я не поняла, что это были вы. – И она одарила его прекрасным печальным взглядом.
– Я... я понимаю... – никак не мог совладать с голосом Вадим. – Ничего страшного... кх... мы... мы в любое время можем съездить, куда вам захочется. Я совершенно свободен.
В это время Лине принесли заказ, хотя она его заказала гораздо позже, а Вадим все еще оставался с пустыми тарелками.
– А вы что же? – удивленно спросила дама, кивнув на его сиротливые столовые приборы, и вдруг на лице ее отразилась неимоверная жалость. – У вас... вам не хватает средств обедать в ресторане? Боже мой! Почему вы мне об этом сразу не сказали? Нет, почему я об этом не догадалась сама?! Официант! Девочки!
– Лина! Ну что вы такое решили сделать? – не знал, куда деться от стыда, Буранов.
– Я хочу сделать заказ! И не мешайте мне, пожалуйста! Я просто не могу жевать в одиночестве... Девочки!
– Но я уже сделал заказ! И мне... мне его почему-то до сих пор не несут.
– А что вы заказали? Я надеюсь, не этот отвратительный борщ, который они толкают каждому серенькому посетителю? Не вздумайте его заказать. – И Лина, перегнувшись через стол, доверительно сообщила: – Мне рассказывала горничная, что всем незнакомым посетителям сразу же стараются втюхать то, что больше никто есть не собирается. То есть у кухни должен быть ассортимент, а...
Тут Лина поперхнулась, потому что Вадиму как раз и принесли этот самый «отвратительный» борщ.