Пришельцы из холодильника
Шрифт:
– Постой, но ведь хоть что-то должно остаться. Они не могли растаять без следа! Саркофаг герметичный! – воскликнул я.
Робот взглянул на меня и грустно пролязгал:
– Там ничего нет. Я проверил. Наверное, газ улетучился через щель.
– Через какую щель?
– Когда я пришел, между крышкой и днищем была небольшая щель. Очевидно, я неплотно закрыл его в последний раз, – убито сказал Коробок.
В мастерской повисла долгая гнетущая тишина. Робот удивленно поглядывал по очереди на каждого из нас. Он не понимал, почему мы так близко приняли к сердцу утрату его экспонатов, и
Наконец Репка решительно шагнула вперед.
– Допрыгались? – спросила она. – Эх вы! Теперь хочешь не хочешь, придется переходить на военное положение. И, клянусь своими бластерами, я не советую этим газообразникам со мной связываться!
– Это точно! Разъяренная нянька опаснее бенгальских тигров, особенно если она носит гордое имя Репка! – прошептал мне на ухо Пельмень.
5
Прошло еще два дня. Отсек за отсеком мы осмотрели весь звездолет, но сбежавших газообразников нигде не обнаружили. При этом нас ни на минуту не оставляло ощущение, что за нами пристально наблюдают. Вероятно, газообразники, эти агрессоры из закоулков Млечного Пути, стремились понять, что мы собой представляем.
Коробок уговаривал Репку поменяться с ним корпусами, утверждая, что он лучше управится с боевым роботом, но Репка неожиданно отказалась.
– Не волнуйся за меня! В первую очередь я робот и только потом слабая женщина! – сказала она важно.
Репка загрузила в свою память несколько дисков с военными дисциплинами и теперь сыпала терминами: «наступление», «оборона», «контрнаступление», «отводящий удар». Такое внезапное наращение памяти не могло пройти бесследно, и в сознании няньки произошли некоторые сбои. Папу Моржа она теперь называла не иначе как «провокатором», а меня путала то с персидским царем Митридатом, то даже с Мамаем, которого якобы уже разбили когда-то в 1380 году.
– Если бы эти газообразники вели себя не как партизаны, а как регулярные войска, мы давно бы их разгромили! – рассуждала Репка. – Первым делом – артиллерийская подготовка. Затем за огневым валом в бой ползут танки, и наконец...
– Репка, перестань воображать себя полководцем и посиди с детьми! Нельзя ни на минуту оставлять их одних! – возвращала ее к реальности Яичница.
К Репкиным бластерам она относилась с большим опасением, порой жалея, что нельзя зарядить их холостыми.
Вскоре на «Кашалоте» стали происходить странные вещи. Как-то в коридоре я натолкнулся на быстро ехавшего куда-то Коробка. Он неподвижно смотрел прямо перед собой и, не ответив на мое приветствие, скрылся в мастерской. Тогда я не придал этому значения, но через несколько минут в кают-компании я снова встретил Коробка и удивился, что он так быстро вернулся.
– Наверное, ты забыл что-то в мастерской, – сказал я.
– Привет, Митрофан! С чего ты взял, что я куда-то отлучался? Я не был в мастерской с утра! – сказал Коробок.
Через несколько часов та же ситуация повторилась. Дискетка утверждала, что мы с Пельменем только что заходили в детскую, молча постояли некоторое время на пороге, осмотрелись, будто что-то искали, а потом скрылись. Она кинулась за нами, но нас уже нигде не было.
– Вы что,
Мы с Пельменем озадаченно переглянулись. Уж кому, как не нам, было известно, что все это время мы проторчали у себя в отсеке, швыряясь через черту гипноподушкой, и, следовательно, не могли заходить к Дискетке.
Как-то я случайно оказался рядом со складским отсеком. Это было в самой дальней и тупиковой части «Кашалота», где все мы бывали крайне редко. Сам не знаю, что заставило меня вдруг замереть и прислушаться. Я даже не услышал, а скорее почувствовал за изгибом коридора какой-то шорох. Первым моим побуждением было убежать, но вместо этого я тихо прокрался к большому мотку ремонтного кабеля и спрятался за ним. В эту минуту я был благодарен папе Моржу за брошенный не на месте кабель, о который прежде все лишь спотыкались.
«Если это газообразники, то заметили они меня или нет? – думал я. – Если заметили, то что помешает им наброситься на меня в этом уединенном месте и уничтожить?»
Но, кажется, мне везло. На меня никто не напал, а из-за изгиба коридора продолжали доноситься все новые звуки. Вначале я услышал скрип гусениц дедушки Коробка, затем лязг смыкающихся створок, а затем неуверенный, то и дело сбивающийся голос стал повторять: «Та-та-та... ба-ба... к...г... ч... ш... ппррогграммма... вв-ллассть» и что-то другое в этом роде.
Вначале я не понимал, к чему все это, но внезапно догадался, что газообразники учатся подражать звукам, осваивая человеческую речь. Спустя несколько минут, когда примчались наши, которых я вызвал по внутренней связи, газообразников уже и след простыл. Должно быть, они издалека услышали грохот подошв Репки.
Еще одним необъяснимым событием было исчезновение из навигаторской целой пачки звездных карт. Правда, через несколько часов звездные карты были обнаружены, но самых важных с маршрутом нашего полета и координатами Земли среди них не оказалось.
– Эти сгустки газа меня уже достали! Интересно, зачем им понадобилась Земля? – мрачно спросил папа Морж.
Ночью мы отдали Лелику приказ опустить резервные перегородки во всех отсеках, как в случае разгерметизации, а сами всей семьей разместились в кают-компании. Утром Яичница первой вышла из отсека, и внезапно мы услышали ее громкий визг. Выскочив следом за ней, мы увидели на стене жирную надпись, сделанную красной краской:
«ВЕЛИКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ТУМАННИКОВ ОБЪЯВЛЯЕТ ВАМ О СВОЕМ РЕШЕНИИ: НАМ НУЖЕН ВАШ КОРАБЛЬ И ВАША ПЛАНЕТА. ГОТОВЬТЕСЬ К СМЕРТИ, НИЧТОЖНЫЕ! ДО ЗАВТРАШНЕГО УТРА НЕ ДОЖИВЕТ НИКТО ИЗ ВАС!»
Глава V
ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР. МЫ ОСТАЕМСЯ ВТРОЕМ
Жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.
21 февраля 2455 года
1
– Запугивают! – презрительно фыркнул Морж. – Ха! Великая цивилизация туманников! Я весь дрожу от ужаса! Эй, Лелик, ты еще не вытер из памяти наши шахматные партии? На седьмой доске вертикальный конь бьет на а5: шах!