Пришельцы с небес
Шрифт:
— Как вы, дружище?!
— Со мной все в порядке. — Бордман пытался приподняться. — Как Наджет? Как остальные медведи?
— Все живы, — заверил Хайдженс и отшвырнул в сторону бластер, который все еще сжимал в руках. — Не двигайтесь, Бордман, дайте мне осмотреть ваши раны!
— Я же сказал — со мной все в порядке. — С этими словами Бордман опять попытался привстать и потерял сознание.
Они поспешили уйти от этого места, едва только Бордман очнулся.
Не так-то легко оказалось оторвать Сурду от его жертвы: медведь крепко
Доналд обработал глубокие рваные царапины на груди Бордмана и попытался подсадить его на спину Ситки, но Дэниэл сердито запротестовал:
— Черт возьми! У Ситки раны куда пострашнее моих.
— Ситка пострадал куда меньше всех, за исключением Наджета и Фаро Нелл, — резко возразил Хайдженс. — Нам нужно как можно быстрее убираться отсюда, пока не прибыли «плакальщики», иначе всех нас изорвут на клочки! Не спорьте, Бордман, сейчас вы не сможете идти!
Бордман покорился, потому что понимал, что Хайдженс прав.
Он устроился на мохнатой спине медведя, раздалось знакомое «Хоп!», и отряд продолжал свой путь.
Они прошли не более двух миль, когда Бордман начал сползать со спины Ситки. Наджет хромал и повизгивал от усталости, и Фаро Нелл то и дело подталкивала его головой.
— Что ж, придется передохнуть, — сказал Хайдженс. — К счастью, сейчас нет ветра и основная масса этих тварей на плато.
Он помог Бордману слезть с медведя и добавил:
— Не знаю, чем плато так привлекает сфиксов, но, похоже, они чем-нибудь очень заняты там и потому ослабили бдительность. Однако… — Он открыл притороченный к Сурду вьючный тюк и вытащил антисептический пакет и банку с мазью.
— Сначала Ситку, — прохрипел Бордман. — Я могу потерпеть.
Хайдженс промыл раны огромного медведя. Они оказались пустяковыми. Ситка был испытанным бойцом.
Затем Хайдженс снова смазал все раны на груди Бордмана. Мазь пахла озоном и жгла так сильно, что у Дэниэла захватывало дух, но он мужественно вытерпел все.
— Я сам виноват, — сказал он, как только смог заговорить. — Я следил за вами, вместо того чтобы смотреть по сторонам. Никак не мог понять, что вы там такое делали.
Хайдженс озабоченно посмотрел на него.
— Я сделал вскрытие, — объяснил он. — К счастью, сфикс оказался самкой, как я и думал. Она собиралась откладывать яйца. Теперь я наконец знаю, куда они двигаются и почему они здесь не охотятся. — Он наложил пластырь на грудь Бордмана и решительно сказал:
— Мы остановимся здесь на ночь. Вам надо как следует отдохнуть.
— Но я…
— Да-да, знаю, вы «в полном порядке». — Хайдженс уже распаковывал тюки. — Но если мы сейчас отправимся Дальше, вас начнет лихорадить, и неизвестно, чем все это закончится.
Бордман облизнул губы. Его уже лихорадило, и довольно сильно. Вряд ли он удержится сейчас на спине у медведя.
— Но когда мы доберемся до этой несчастной колонии, вы нужны мне будете в полном здравии, Бордман, — говорил Хайдженс, между тем умело готовясь
— Знаете, Хайдженс, — пробормотал Бордман, — а ведь для вас было бы куда лучше, если бы я загнулся сейчас… С вашей стороны это не было бы убийством, зато идеальным выходом из чертовски трудной ситуации…
Доналд молча взглянул на него, потом достал из тюка флягу с водой и поднес ее к губам Бордмана.
— Простите, я сказал глупость. Подлую глупость… Не сердитесь!
От жажды у него пекло в груди, но вместо того чтобы прижаться губами к горлышку фляги, Дэниэл умоляюще смотрел на Хайдженса.
— Все в порядке, дружище, — спокойно уверил Хайдженс. — Это еще не самая большая глупость, какую я слышал от вас за время нашего знакомства. Пейте и спите. Я, медведи и Семпер будем караулить по очереди.
Бордман пил до тех пор, пока фляга не опустела; потом Хайдженс укрыл его теплой попоной.
Рядом с Бордманом растянулся Наджет, прижался к нему мохнатым боком, и почти сразу Бордман то ли заснул, то ли снова потерял сознание.
Он проспал до полудня, а проснувшись, обнаружил, что может встать и идти.
И они снова двинулись на восток, оставив позади мертвых сфиксов. Семпер летал над головой и хлопаньем крыльев выражал свое возмущение тем, что ему не разрешили ехать на спине у Ситки.
— Я уже вскрывал их и раньше, — продолжал Хайдженс. — О них почти ничего не известно. А ведь необходимо получить целый ряд сведений, чтобы люди когда-нибудь смогли здесь жить.
— И медведи? — понимающе спросил Бордман.
— Да, конечно. Дело в том, что сфиксы приходят сюда, в пустыню, размножаться. Они здесь спариваются и откладывают на солнце яйца. Это их заветное место. Ведь тюлени всегда возвращаются в одно и то же место для спаривания. Их самки в это время неделями не едят. Кета для размножения тоже возвращается в родные реки. Рыбы голодают и в конце концов после нереста погибают, а угри (я привожу примеры из жизни на Земле, Бордман) проплывают не одну сотню миль до Саргассова моря, чтобы вывести потомство и погибнуть. К несчастью, сфиксы не умирают после спаривания, но совершенно очевидно, что у них тоже есть унаследованное еще от предков место размножения и они приходят сюда, на плато, класть яйца.
Дэниэл внимательно слушал, стараясь не морщиться от боли в груди. Он был сам виноват во всех своих неприятностях, потому что забыл об элементарной предосторожности. Он слишком расслабился в этом чужом мире, так как привык к таким условиям жизни, которые окружают людей цивилизации, создаваемой роботами. Он не реагировал, когда даже медвежонок почувствовал опасность.
— А теперь, — Хайдженс улыбнулся, — мне не мешало бы иметь оборудование, которое было у ваших роботов. С помощью техники, я уверен, мы сделаем первые шаги к освоению этой планеты и созданию нормальных условий жизни на ней.