Пришельцы
Шрифт:
– Ну, я тоже кое-что могу! – самозабвенно прошептала она. – Давай так: под утро ты пойдешь к ней в темницу. И проявишь к ней… сексуальный интерес. Только чтобы все натурально. Я уверена, она будет не против…
– Не годится! – отрезал он. – Глупо, шито белыми нитками. Она будет не против, сыграет. И ты сыграешь… И все будет игра, дурь, в которую никто не поверит.
– Тогда пойди и изнасилуй ее. Кажется, у тебя это получалось?.. А я приду на шум и для верности постреляю в тебя.
– Знаешь что? У тебя температура
А все эти бабские страсти!..
– У меня не хватает фантазии, – вдруг пожаловалась Татьяна. – И если откровенно… Мне так хочется поскандалить!
– Рем знает, что ты заболела?
– Знает. Павел ей воду относил, вместо меня, и сказал…
– Вот и все, – заключил Поспелов. – Сейчас я вызову вертолет из Петрозаводска. Под видом санрейса. И пусть они думают что хотят.
– Пришельцы все время будут проверять тебя… Не ведешь ли ты двойной игры.
– Давай не будем об этом, – попросил он. – Не хочу сейчас и думать.
– Нет, я просто совет тебе даю… Из женского опыта. Для того чтобы скрыть истину, надо все делать откровенно. И двойную игру тоже…
На улице залаяли собаки – сначала редко и гулко, словно опробывали голоса, потом уже без перерыва, с закипающей яростной злостью. Чуть позже на пульте замерцала лампочка – охранный видеоглаз кого-то узрел, но никак не мог справиться с сильным ветром, качающим деревья, кусты и высокие травы, и беспомощно метался по тревожному ночному полю…
Адам и Ева сидели в следственном изоляторе, задержанные на основании указа президента, и можно было оставить их здесь сроком на тридцать суток, не более.
Получить ордер на арест и производство обыска оказалось невозможно вдруг заупрямился и возмутился спецпрокурор, Приехавший из Карелии раздраженным и злым.
– Вы готовы покидать в тюрьмы полстраны! – отчего-то кричал он Зарембе и чуть ли ногами не топал. – Мало того, что теперь и вы начали оставлять трупы, так еще и требуете арестов! На каком основании? Почему я должен верить вам на слово? Где доказательство, что это они заказали на вас покушение? Почему не взяли живым хотя бы одного?
Он ничего не хотел слышать ни о сложнейшей ситуации, когда пришлось вырываться из рук наемных убийц, ни о разгуле и наглости преступников, когда средь бела дня покушаются на полковника спецслужбы, ни о том, что Адам и Ева связаны со всем, что происходит в Карелии.
Мало того, оба киллера оказались работниками госавтоинспекции и теперь, вероятно, шли разборки и давление со стороны МВД. Надо было отстаивать честь мундира…
Конечно, одного из них можно было взять живым, – однако в ту минуту Заремба был почти уверен, что команда на его устранение поступила от кого-то сверху, ибо нападение совершилось почти сразу же, как он был выдворен с совещания в правительстве и когда ему не отдали его оружие…
– Не позволю,
Однако неожиданно он позвонил сам и попросил приехать, забрать уже подписанные ордера на аресты и обыски. Без требований каких-либо дополнительных доказательств.
В спецпрокуратуре щел летний ремонт, стучали молотки, скребли мастерки и воняло краской. Законник сидел в своем кабинете и хватался за голову, надышавшись, как токсикоман.
– Башка раскалывается, – пожаловался он. – Поехали отсюда куда-нибудь… на природу.
Заремба, как старый притворщик, уловил в этом предложении фальшь: голова, возможно, и в самом деле болела, да только не от краски. Они сели в личную машину спецпрокурора – пожухлый, с дырявыми крыльями «москвич» и поехали из центра в сторону Строгино. Спрашивать, куда везут и почему именно в этом направлении, не имело смысла, ибо события разворачивались самым неожиданным образом. По дороге законник остановился возле супермаркета и озабоченно посмотрел на Зарембу.
– А не взять ли нам бутылочку? Что-то голова не проходит…
– Почему не взять-то? – полковник полез за кошельком. – Можно еще и пива прихватить, холодненького. А то и у меня язва расшалилась.
За спецпрокурором не было славы тихого алкоголика, и такой оборот дела означал, что предстоит какой-то крупный и серьезный разговор. Он вернулся с полным звенящим пакетом, сел за руль и привез Зарембу на берег озера в десятом микрорайоне Строгино. За редким сквером поднимались скалы многоэтажек, а здесь, у воды, было тихо и не жарко. Законник на правах хозяина снял с заднего сидения и расстелил на земле чехол, разложил закуску и налил водки в разовые пластмассовые стаканчики.
– Кажется, ты в Карелии на меня обиделся? – спросил он, по условиям ситуации переходя на «ты».
Если он позвал пить «мировую», то это выглядело по крайней мере странно со стороны спецпрокурора. Подобных обид в их жизни было не счесть, и если каждую таким образом «замачивать», то круглый год не будешь просыхать. Да и не принято как-то обижаться на законы…
– За десантуру, что ли? – между прочим поинтересовался Заремба. – А что обижаться, все как положено. И так стволов у населения больше, чем после войны.
– Лукавишь! – погрозил пальцем законник и поднял стакан. – Ладно, давай, пока не нагрелась. Чтоб не было между нами обид.
Едва закусив, он тут же налил снова.
– Не часто? – Заремба открыл пиво. – Жара-то еще не спала…
Спецпрокурор достал колоду карт – подвернулась в кармане под руку, профессионально, как фокусник, распустил в воздухе и мгновенно собрал в тугую пачку.
– Эх, нам бы третьего да пульку расписать! – помечтал он, бросая колоду на чехол. – Давай кликнем любого прохожего?