Пришельцы
Шрифт:
– Давай, – согласился Заремба, внутренне восхищаясь непосредственностью законника. – Только я не очень-то в преферанс…
– Дело поправимое, – хмыкнул тот. – Главное, чтобы судьба послала нам сегодня третьего! Пошлет или нет?
Он по-прежнему оставался фаталистом… И Заремба вдруг проникся его состоянием – все сегодня свершалось по воле судьбы! Знал ли он, проснувшись утром, что вечером будет сидеть на берегу озера в Строгино, пить водку и играть в преферанс с несгибаемым и недоступным специальным прокурором?
– Ну что, замахнем еще по одной? – законник
Выпил со вкусом, закусил нарезной ветчиной – Заремба диву давался.
– Ты там был, где транспортник гробанулбя? – спросил прокурор.
– Был… Печальное зрелище. Обломки разнесло на несколько километров. Самый крупный – хвостовое оперение…
– Хорошо зарядили.
– Сами и зарядили. Груз толком не проверили…
– А сами ли? – посеял сомнения фаталист.
– Ну не по воле же рока!
– Как знать… По чьей воле? В тот же вечер, как я из Карелии вернулся, пришел ко мне… человек. Черный человек, понимаешь? Высокопоставленное лицо. Так высоко поставленное – имя назвать страшно. Потому и не назову… И предложил он возбудить уголовное дело.
– Против меня? – угадал Заремба.
– На воре и шапка горит… Против тебя, твоего стрелка Поспелова и всей десантуры. И пожелал он, чтоб я немедленно арестовал всех и заключил, скажем, в Лефортово. Остальное – не мое дело.
– На основании чего?
– Были бы люди, основание найдется, – вздохнул законник. – Так хотелось пульку расписать, да, видно, не судьба… Ну что, с картами не везет, давай водку пить… Слушай, Саня, у тебя знакомого издателя нет? Кто бы взялся напечатать мои мемуары?
– Что-то не припомню, кажется, нет.
– А жалко… – он вдруг зашептал, заулыбался с мальчишеской восхищенностью:
– Я им такую бомбу приготовил! Такой заряд – хвостового оперения не останется!
Только бы успеть напечатать!С фактами, банковскими счетами, а какие цифры!..
Кстати, знаешь, какой гонорар мне предложил за услугу?
– Кто предложил? – переспросил Заремба, чувствуя легкий страх: спецпрокурор напоминал сейчас блаженного…
– Высоко поставленное лицо!.. Сто тысяч долларов сразу и столько же после того, как ты со своей командой сядешь в Лефортово. Какие деньги! Можно уйти со службы, купить виллу где-нибудь в Эквадоре и положить на все во-от такой! С прибором!..
Да, самое любопытное: знает все, даже о количестве трупов, которых навалил твой Пострел. И о твоих… тайных договоренностях. Относительно десантуры, оружия и прочего. На память кроет, сколько ты автоматов отдал, боеприпасов, взрывчатки. В общем, срок вам натягивает. Приличный, скажу тебе, срок. А может, вы в Лефортово долго и не протянете. У кого острая сердечная недостаточность, у кого инсульт, кого уголовнички приласкают заднищей о бетонный пол… Ты бы должен знать, откуда у него информация.
– Не знаю, – откровенно признался Заремба и выпил. – Если бы ты имя назвал… этого высокопоставленного, можно было бы вычислить. А так гадать я не привык.
Сказал бы фамилию?
– Пока не скажу. Знаю:
Всех подряд. Ты же партизан… Всех не отстреляешь, а дело погубишь.
– Какое дело?
– Карельское! Ты его правильно начал, а я идиот полный! Прости меня, Саня.
Теперь бы я этим мужикам… этой десантуре сам по пулемету выдал. Если увидишь их, скажи: этот придурок обмороженный был… не прав и теперь кается… Хорошо ты начал, только с хвоста. В Карелии, брат, хвост у этого дракона, а все головы тут, в столице. Но ничего, бей в хвост. Больно станет – хоть одну голову, но завернет назад.
– Мне бы не мемуары твои, а информацию, – посожалел полковник. – А то все вокруг да около…
– Меньше знаешь – крепче спишь. Могу сказать одно: твой помощник Выхристюк – тварь. Это он трупы считал, оружие, что ты отдал десантуре… Считал и мне на ушко нашептывал. Так что змею ты на груди пригрел.
– Что же ты раньше молчал? Слушал его и молчал?
– А мне раньше по двести тысяч баксов не предлагали, чтоб я своих в тюрьму сдавал, – отпарировал законник. – Мне положено следить за вами, стрелками.
Впрочем, что там… Знаешь, я же в прошлом военный летчик. Кстати, до сих пор еще снится… Но не в этом дело, плевать. В авиации есть такое понятие точка возврата. Точка, откуда можно вернуться на базу без дозаправки топливом. Иначе – запасной аэродром или вынужденная. Я свою точку проглядел, и теперь просто не хватит горючего. Запасных аэродромов нет, идти на вынужденную – горы и тайга внизу. Остается ручку дергать. Ручка такая есть, красная, между ног торчит…
Он засмеялся и Заремба решил, что спецпрокурор опьянел и раскис на жаре и хорошо бы сейчас уговорить его искупаться и освежиться, однако тот и слушать не стал: перепады в его настроении были почти моментальными и неожиданными.
– Это судьба, брат, – вдруг отрешенно и горько вымолвил он. – Скажи Поспелову, пусть он их мочит, сволочей! И не берет живьем. Передай ему, я велел! Нет, не велел, а просил – мочить!
Спецпрокурор опрокинул стаканчик водки, хотел закусить хлебом, но вдруг с жалостью посмотрел на кусок и бережно положил на газету.
– И есть уже не хочется… Эх, в преферанс не сыграли! А мне всегда в карты везло. Веришь – нет, когда летал – всегда выигрывал. У меня было так: либо козыри, либо мизер неловленный… Да что теперь вспоминать.
Не прощаясь, он внезапно вскочил и, словно обиженный, пошел через сквер к высокой стене дома. Заремба окликал его, хотел вернуть, однако спецпрокурор лишь отмахивался и уходил без оглядки твердым и решительным шагом.
Ошеломленный таким поведением всегда разумного законника, Заремба около получаса еще торчал на берегу, надеясь, что раздосадованный «собутыльник» еще вернется.
Потом спрятал в машину все мужские забавы – выпивку, закуску, карты, запер ее на ключ и поехал домой на метро со странным ощущением пустоты и разочарования. А дома разыскал квартирный телефон спецпрокурора и часа два бесполезно набирал номер: на другом конце срабатывал автоответчик…