Пришествие драконов. Начало.
Шрифт:
Элспет нашла глазами в темной хижине бледное пятно — лицо мальчишки. Захочет ли он плыть с ней? Может статься, что не захочет. Слишком он сдержан, слишком занят собственными мыслями; можно подумать, что, заговорив в полный голос, он причинит себе вред.
Тем удивительнее было, когда он вдруг встал и повернулся к Аагарду, стиснув челюсти от волнения. Казалось, он решился, приготовился к тяжелому испытанию. Дрожащими пальцами он снял что-то с шеи.
— Ппп-прошу, ппп-примите это, сэр, — проговорил он, заикаясь. — Эттт-то будет хоть какой-то
Аагард взял у него из рук крохотный предмет — и его седые брови поползли на лоб. Элспет разглядела у него на ладони серебряную застежку в форме летящей птицы.
— Нет, такой щедрости я не заслужил, — сказал Аагард, возвращая мальчику застежку. — Слишком дорогой подарок! Оставь это себе, Эдмунд, и лучше хорошенько припрячь. Я знаю цену благодарности вашей семьи.
Новая неожиданность для Элспет: Эдмунд густо, как редиска, покраснел и молча забрал свое сокровище.
Когда деревня Медуэл осталась позади, Элспет прибавила шаг и догнала Аагарда.
— Сэр, — обратилась она к нему, — я не могу идти с вами. Я решила плыть домой по морю. Мне надо найти ближайшую гавань, а там разыскать знакомого капитана.
— Даже не вздумай! — рявкнул Аагард неожиданно свирепо и, не дав Элспет опомниться, схватил ее за плечи. — Тебе нельзя выходить в море! Ни тебе, ни Эдмунду. Поймите, у вас завелись враги, стерегущие морские пути. За той гибельной бурей они следили в оба!
У Элспет почва ушла из-под ног.
— Как же я могу не возвращаться в море? Ничто другое на свете мне не… — Она не договорила и всхлипнула.
Аагард сверкнул глазами:
— Стоит тебе снова подняться на борт корабля — и дракон тебя найдет. Буря — его стихия, и в море тебе от него не скрыться. Вспомни судьбу твоего корабля: от него не уцелело ни одной дощечки! На суше по крайней мере есть где спрятаться, найдутся люди, которые станут тебе помогать.
Дракон?! Элспет нахмурилась. Не ослышалась ли она? Она посмотрела на Эдмунда и с удивлением увидела, что он утвердительно кивает.
— Аагард прав, Элспет, — промолвил он. — Придется нам двигаться посуху.
Элспет растерянно смотрела на Эдмунда.
В море ей угрожает охотящийся за ней дракон? Неужели Аагард и Эдмунд способны поверить в такую чушь? Море было единственной жизнью, какую она знала. Если отнять у нее море, с чем она останется?
Внезапно по ее правой руке пробежал холодный огонь. На мгновение ей показалось, что ладонь ее обтянута серебряной перчаткой и сжимает рукоять невидимого меча. Голос глубоко у нее внутри прошелестел:
«Я принадлежу тебе, Элспет. Я твой».
Глава шестая
До заката они успели отойти от берега моря на несколько лье. Элспет брела рядом с Эдмундом, и каждый шаг тяжело отдавался в ее сердце. Эдмунд сочувствовал девочке, видя, как она потирает ноющую правую руку. Волшебство, заставлявшее меч то появляться, то исчезать, явно оставляло след у нее
Эдмунд решил, что пора внятно растолковать ей, что за опасность им грозит. Объяснений, которые она уже слышала от него и Аагарда, было недостаточно, но он не знал, как приступить к этому разговору. Наконец он сбивчиво поведал ей о своем видении во время бури и о том, что говорил старик про дракона по имени Погибель. Но о своем только что открытом даре он едва обмолвился. Он не мог заставить себя произнести само слово «Провидец», не говоря о том, чтобы поверить, что сам к ним относится. Отклик Элспет на его слова принес ему облегчение: она наклонила голову, внимая ему, словно верила каждому его слову и знала, что не должна замыкаться в своем горе и делать вид, что никаких драконов не существует.
— Аагард прав, на море опасность гораздо больше, — сказал Эдмунд в заключение. — Я бы больше не осмелился взойти на судно, даже на судно, плывущее вдоль побережья.
— Но ведь ты направлялся в Галлию, — вспомнила Элспет. — Там тебя ждал твой отец. Теперь ты вообще туда не поплывешь?
Эдмунд покачал головой.
— Мне надо обратно в Сассекс, — проговорил он. — Моя мать обязательно узнает о кораблекрушении, и я должен поскорее дать ей знать, что жив.
Не выходило из головы Эдмунда и кое-что еще. Он не мог забыть свой сон о солдатах-мародерах; пусть его родине на западе угрожали не пираты-викинги, а другие напасти, он знал, что решение матери отправить его в Галлию было неверным. Он не должен был оставлять ее одну перед лицом такой угрозы. Однако если бы он начал рассказывать об этом Элспет, то вынужден был бы выдать, кто он такой на самом деле, а этого он старался избежать. Поэтому он поспешил перевести разговор с себя самого на другую тему.
— А как же ты? — спросил он. — Ты собираешься остаться в деревне твоего отца?
Элспет через силу улыбнулась.
— Это место, которое я знаю лучше всего… на суше. — Судя по всему, она не собиралась вдаваться в свои планы, поэтому Эдмунд позволил ей уйти вперед по сужающейся тропинке, а сам приотстал, озирая незнакомую местность.
Зазубренные скалы вокруг Медуэла сменились ухоженными полями. Когда они зашагали втроем в ряд вдоль клеверного поля, Аагард сообщил, что переночуют они в селении одного его друга, местного тана по имени Джилберт.
— У него в округе с десяток хайдов земли, — объяснил Аагард при виде высокого деревянного забора, окружавшего деревню.
Мужчины у ворот приветливо встретили Аагарда, сам Джилберт, рослый и светлобородый, был чрезвычайно рад встрече. Ведомые таном, гости миновали неказистые хижины невольников, мастерские и склады. Хозяин пригласил их в свой дом. Это было узкое прямоугольное сооружение на несколько семей, значительно превосходившее размером любой дом в Медуэле. Внутри ужинали домочадцы Джилберта, сидевшие за двумя длинными столами, представлявшими собой грубые доски, опиравшиеся на снопы соломы.