Пришествие двуликого
Шрифт:
Тем не менее, появлялась иногда, особенно в последнее время, спонтанная раздражительность по отношению к жене. То ему казалась, что она стала хуже готовить любимый борщ, то платье не такое купила, то что-то сказала невпопад при посторонних женщинах… Он даже реже стал заглядывать в её сектор, и их совместный обед старался, по возможности, укоротить.
Софья, не менее чем Григорий, интересная и привлекательная, видела эти изменения в муже и, естественно, беспокоилась. Однако, как умный и тактичный человек, не спешила выяснять отношения, оставляя и накапливая все сомнения и обиды внутри себя.
Рано или поздно аналогичная ситуация случается
И его понесло…
Любовный марафон Алтарёва оказался не таким уж и долгим, чуть более года, но результативным, к сожалению, в отрицательном смысле.
Первой на пути раскрепостившегося мужчины встретилась сероглазая шатенка Таня из канцелярии. Женщина давно и стойко была в разводе, отличалась повышенной коммуникабельностью и притягательной сексапильностью. В меру глупая, она имела массу поклонников, но желающих сойтись с ней поближе не находилось: всё же это были интеллигентные мужчины, которым испытывали, в конечном счёте, неловкость за связь со слишком уж доступной простушкой.
На Алтарёва Таня особо и не заглядывалась, зная его жену Софью и считая Григория безнадёжным “сухарём”. Но как-то он зашёл по делам в канцелярию (когда уже повеяло свободой) и увидел съехавшую нескромно вверх короткую юбку, обнажившую стройные ножки в колготках телесного цвета: Таня сидела за столом боком к двери, старательно печатала на машинке и на свой завлекательный вид не обращала никакого внимания. У мужчины даже во рту пересохло, и он, чтобы не показаться похотливым котом, с трудом отвёл взгляд от сногсшибательного зрелища.
Уладив свой вопрос, он чуть заколебался, а потом уверенно подошёл к машинистке и завёл “деловой” разговор. Таня слегка поправила юбку, выпрямилась, демонстрирую свой бюст, и с очаровательной улыбкой (тонко чувствовала отношение мужчин) поддержала светскую беседу ни о чём. После дежурных фраз, Григорий неожиданно проявил красноречие и остроумие. Он сыпал шутками, анекдотами, вызвав смех не только у Тани, но и остальных, присутствующих в помещении. Когда же они на минуту остались одни, полушутя предложил в воскресенье прогуляться за город: полюбоваться природой, поесть шашлычки… У Тани широко раскрылись глаза (она даже сморщила лобик в недоумении и головку в смущении опустила). Лукаво блеснув искорками серых глаз, женщина значительно посмотрела на смелого, последовательного в своих намерениях, мужчину и согласилась.
Романтика левой любви так захватила Григория, что даже сама Таня испугалась: глупая-глупая, а скандалы на своей работе заводить не захотела. Когда и Софья стала замечать, что с мужем что-то происходит, Таня решительно объяснилась с Григорием и, хотя и с сожалением, порвала с ним.
Но тот уже не мог остановиться и сожалел
По своей притягательности, раскрепощённости и весёлому характеру, она на голову превосходила всех предыдущих дам Гришкиного сердца. Женщина была заводилой и “гвоздём” программы в любой компании: азартно танцевала и до самозабвения пела. Водку пила наравне с мужчинами, чем брала дополнительно. К этому можно добавить большие, густо накрашенные чёрные глаза, пухлые чувствительные губы, и вылезающие из глубокого декольте полные груди. В длинном платье фигура просматривалась, надо сказать, смутно, но телеса холмились откровенно.
Дама сразу же положила свои ручки на Григория и занялась им основательно. Танцевала только с ним, пила на брудершафт, с упоением целовалась в ванной и недвусмысленно намекала на другие сексуальные удовольствия. В тот же вечер Акулина пригласила мужчину в свою двухкомнатную квартиру (женщина оказалась незамужней и бездетной) и, после скудного, но обильно сдобренного водкой страстного ужина, оставила на ночь…
В этот раз Софья не сдержалась, и выяснение состоялось. Григорий, конечно, пытался оправдываться: ссылался на друзей, на их чрезмерное гостеприимство и крепкую водку, – но терпкие ароматы женских духов и чужой постели убеждали обеспокоенную супругу в ином. Всё же на первый раз удалось уладить конфликт, благо дети помогли. Они постоянно отвлекали родителей своими играми, наивными вопросами, создавая привычную домашнюю обстановку. Григорий покаялся (не в грехопадении, конечно, а за своё ночное отсутствие), пообещал исправиться. Софья поверила, но сердце прихватило. Пришлось вызывать “скорую”, покупать лекарства, идти на больничный…
Однако затишье продолжалось не долго: как только Алтарёв снова увидел Акулину (“случайно”, на остановке), сразу же забыл о своих обещаниях. Всего лишь решил быть осторожнее. Но… вскоре закрутился так, что однажды осознал себя уже мужем бойкой женщины, когда на работу отправлялся из её дома с тяжёлой похмельной головой. Вот тут и накрыла мужика кара божья!
От сердечного приступа, при очередном “загуле” Григория, скончалась Софья! Не успел похоронить жену, как подвалило новое несчастье – стало разваливаться его родное предприятие: зарплату не платили, работа не предвиделась, перспектив никаких, маячили увольнения… Отчаянное положение Алтарёва сглаживала, скорее спасала, – Акулина! Она казалась ему ангелом-спасителем в этот тяжкий период.
А дальше судьба Алтарёва с ускорением покатилась вниз, хотя вначале казалось, что жизнь может наладиться. Акулина взяла его с детьми к себе. Более того, официально зарегистрировала брак. Устроила Григория слесарем в ЖЭК, продала квартиру Алтарёвых, а его с детьми поселила у себя. Григорий на время забыл о своих несчастьях: дети были в детском садике, одеты, обуты, еды хватало. И, вообще, зажили весело: спиртное лилось рекой, друзья-собутыльники не выводились, застолья часто заканчивались утренней зарёй.