Пришествие Зверя том 2. Антология
Шрифт:
— Мы не можем поддержать это предложение, — сказал Курланд.
— Но тем не менее в словах Иссахара есть здравое зерно, — заметил Тейн. — Объединив ресурсы, мы сможем увеличить численность и вернуть Седьмой во всей его мощи, а не эту бледную тень. Нас уже собралось несколько тысяч, но мы все равно не дотягиваем даже до трех сотых долей полного легиона Дорна. Представь, чего можно было бы добиться с десятью, пятьюдесятью, даже ста тысячами воинов! Всей этой войны с орками никогда бы не случилось. Мы сокрушили бы их еще до ее начала.
— Именно поэтому Робаут Жиллиман и разделил легионы. Он обладал прекрасным чувством предвидения. Подобная мощь
— Звучит как пропаганда Верховных лордов.
— Но это правда, — сказал Курланд.
Тейн тяжело вздохнул:
— Тогда нужно что-то сделать, чтобы они вернулись к исполнению своих изначальных обязанностей. Они неэффективны, разобщены. Их интриги поставили весь Империум на колени.
— Послушай разговоры магистров Космодесанта, которые приходятся друг другу братьями. Чем мы лучше? Сейчас мы работаем сообща, но разногласия уже маячат на горизонте. Я согласен, нужно что-то предпринять. Я не уступлю требованиям Удо и не разделю флот, пока кризис не минует, но, как только это произойдет, каждому из нас придется пойти своим путем.
Тейн на минуту задумался.
— Может, ты и прав. Сила опьяняет.
— Прежде чем настанет этот день, нам многое нужно сделать. Удо создал нам проблему. Твой уход успокоит его на некоторое время, но необходимо подготовиться к его сильному противодействию, когда ты вернешься. Рост нашей численности разозлит его.
— Я тебе не завидую. Не хотел бы я возвращаться в эту змеиную яму.
— Я постепенно учусь. Собери наших братьев. Я разберусь с Верховными лордами. Найди Испивающих Души, брат Тейн. Донеси наши слова до всех орденов, которые согласятся слушать, но, когда вернешься, возвращайся с ясными помыслами, — сказал Курланд. — Император поставил нас над смертными людьми, но никогда не собирался делать нас королями. Когда мы об этом забудем, Империум будет обречен.
Тейн и Курланд пожали друг другу руки — как истинные братья в полном смысле этого слова.
— Я сделаю, как ты просишь, Резня. — Кулак Образцовый использовал стенное имя Курланда. — Ты доказал, что достоин своего звания. Ты мудр. Я часто буду думать об этой беседе и надеюсь, что тебе здесь будет не слишком тяжко.
С этими словами Тейн направился к челноку. Курланд смотрел, как двигатели набирают обороты и корабль отрывается от палубы, поднимаясь на столбах ревущего пламени. Маневрируя, челнок выплыл из ангара в открытый космос через завесу силового поля.
Раздался звонок. Сервиторы вылезли из своих ячеек и принялись приводить ангар в порядок, водя из стороны в сторону соплами огнетушителей в поисках несуществующих пожаров. Удовлетворив свои ограниченные запросы, они удалились обратно в ниши в стене, оставив двух оттирать подпалины. В маленьком ангаре не было ничего похожего на обычную для посадочных палуб суматоху. Окруженный сервиторами, больше всего напоминавшими ходячих мертвецов, Курланд решил, что атмосфера весьма напоминает морг.
Магистр Имперских Кулаков подошел к самому краю посадочной площадки и остановился перед силовым полем, отделяющим
Курланд остановил на ней взгляд. Подобные оскорбления будут появляться снова и снова. Скоро Удин Махт Удо потребует передислоцировать флот космодесантников. Бросать вызов лорду-жиллиману было примерно так же глупо, как прямо сейчас выйти за пределы силового поля. Курланд опустил взгляд на бездонную глубину космоса, разверзнувшуюся у него под ногами.
«Иногда, — подумал он, — для победы нужно совершить прыжок веры».
Дэвид Гаймер
Эхо Долгой Войны
Учиться не думая — скучно, думать не учась — опасно.
Из учений древнего конфуцианца
Глава 1
Отблески боя неровными диагоналями падали на капитанский мостик боевой баржи «Данталион». Она скрипела и стонала, словно погружаясь в черную бездну. Космический кокон Геллерова поля дрожал под давлением вихрей эмпирея.
На прикрытых нуль-щитами подиях, расположенных вокруг главной палубы в форме охранного знака, херувимы-служители библиариума ордена распевали гимны, успокаивающие варп. Сводчатое, напоминающее интерьер собора пространство было сконструировано не только в стратегических целях, но и ради хорошей акустики, ведь хористы, по сути, тоже участвовали в обороне. В герметичных командных башнях сервы-операционисты трудились в островках неровного света. Флотские ополченцы ордена, с дробовиками и в серой броне, лишенной знаков различия, присматривали за ними. Хор приглушал их сомнения и препоясывал их души. Усиленная доверительным бормотанием приглушенных разговоров и постоянным перемещением вверх-вниз коммуникаторов, песня разносилась меж могучих колонн до самых когитаторов, расположенных внизу. Даже лишенные разума сервиторы и щелкающие, жужжащие, гудящие духи машин, о которых те заботились, вносили свои вклад в общий хор.
Отражающее поле, прикрывающее взрывозащитные двери, выключилось, и метровой толщины плиты посеребренного адамантия раздвинулись с шипением пневматики. Дюжина мультилазерных турелей и осколочных гранатометов развернулась, целясь в рампу, идущую вверх от дверей к палубе.
Так готовились к прибытию на палубу первого капитана Церберина. К счастью, он не нуждался в шумных приветствиях, которыми широкие массы встречали Курланда и Тейна.
Церберин был скромен, серьезен и суров — по образу и подобию основателя Кулаков Образцовых.
Деактивировав приоритетный вызов, он вступил на трап под гудение сервомоторов и силовых приводов — бледнолицый гигант в броне из некрашеного серого керамита. Он был бледен, ибо родился в мире, где свет нес с собой гибель. Он был гигантом, потому что его генетические отцы сочли целесообразным сделать его таким.
Он взошел на палубу в тот же миг, когда двери снова сомкнулись и отражающее поле заработало на полную мощность. Он почувствовал, что самонаводящиеся турели вернулись в обычное положение и более не целятся в него.