Пришествие Зверя. Том 3
Шрифт:
— Я не стану играть в медике и лечить болячки на Терре, когда меня ждут труды за пределами Солнечной системы. Император не желал, чтобы Адептус Астартес правили обычными людьми. Нам поручено защищать нашу расу и приумножать славу Его.
— Вы собираетесь улететь, — подытожил Дракан.
На массивном постчеловеческом лице Максимуса возникло выражение, близкое к презрению.
— Как вы так быстро догадались? Под орочьим игом еще сотни миров. У чужаков еще тысячи армад и дюжины штурмовых лун. Со всем этим нужно разбираться. Зверь мертв, но, если возвысится другой военачальник зеленокожих, они опять
— Видите, мы боимся одного и того же! — воскликнул магистр ассасинов. — Вы гораздо лучше справитесь с проблемами, если станете Верховным лордом. Из вас получится превосходный лорд-жиллиман!
— Я не вправе медлить.
— Что изменит пара недель? Затем отправитесь, куда пожелаете.
Тейн удивленно взглянул на Вангорича:
— Вы предлагаете мне занять должность, а потом отбыть?
— Угрозы вашего возвращения хватит, чтобы держать совет в узде.
— Поспешив на пару недель, мы не получили сообщение Магнерика. Если бы о его открытии узнали раньше, нам хватило бы одной атаки на Улланор. Курланд остался бы в живых. Многие мои братья по-прежнему несли бы службу. Пара недель решает все, великий магистр. Вы, мастер безупречно рассчитанных ударов, отлично понимаете это.
— Задержитесь на несколько дней, — успокаивающе сказал Дракан. — Наведите порядок в доме, потом отправляйтесь туда, где требуются ваши умения. На Терре найдутся люди, способные править от вашего имени, и...
— Люди или человек? — Максимус соединил латные перчатки. Лязг разнесся по залу, отражаясь от статуй. — Кого вы имеете в виду, Вангорич? Себя?
— Нет, нет! — Ассасин затряс головой. — Ни в коем разе. Мое место в тенях. Я думал о... Веритусе? Предложил бы Виенанд, но она не согласится. Инквизитор похожа на вас: жаждет скорее вернуться к своей работе, раз уж кризис закончился.
— Вы назвали Веритуса, потому что он возразил бы против моего назначения.
— А вы набрались опыта, — ухмыльнулся Дракан.
— Если космодесантник не может изучить поле битвы и приспособиться к нему, он недостоин носить броню. Сенаторум так же опасен, как любая зона военных действий.
— Разумеется, Виенанд можно задобрить. Подозреваю, что она сама желает сыграть роль наместника и разгневается, если вы предпочтете Веритуса: еще не так давно Представители пытались убить друг друга. Можно дать вам совет? Первым же эдиктом в качестве лорда-жиллимана навечно вручите Инквизиции контроль над Караулом Смерти.
— Я собирался распустить его вместе с Последней Стеной, — сказал Тейн.
— А, отлично, я и эту тему хотел обсудить. Да, Стена больше не нужна, однако Караул доказал свою полезность. Совместные сражения очень помогли наладить связи между вашими братствами. Вы все несколько... гм... обособились после Второго основания, а Третье еще ухудшило положение.
— Я не...
— Магистр ордена, позвольте мне продолжить. Если в арсенале Инквизиции появится соединение Адептус Астартес в размере капитула, это значительно усилит ее влияние и дополнительно побудит Верховных лордов думать в
Воин с сомнением посмотрел на Вангорича. Тому подумалось, что из-за грубых черт лица космодесантников слишком легко счесть глупцами.
— Ну же, вы прекрасно разбираетесь в правилах, — не умолкал Дракан. — То, как вы воссоздали Имперских Кулаков, устроили представление для Верховных лордов на плазе Декамерата... Блестяще сработано. Они уже отступают пред вами. Наденьте мантию лорда-жиллимана, и Совет обратится в бегство. Империум нуждается в вас, Максимус Тейн: сейчас не время для правления смертных людей.
— И в чем же здесь ваша выгода, магистр ассасинов?
— Ни в чем. Я ничего не выиграю помимо того, что мне не придется никого устранять. Моя неизменная главная цель — сохранение мира, магистр ордена. Будьте уверены. — Вангорич похлопал Тейна по кирасе. — Угроза теряет силу, как только ее приводят в исполнение. Я — угроза. Поэтому, как я уже говорил, мое место в тени.
Терра вновь задышала. Великий Зал наполнился толпами мелких лордов. Там стало даже теснее обычного, поскольку прибыли планетарные делегации с осажденных миров.
«Буря прошла, и паразиты быстро вылезли из норок», — рассудил Дракан.
Еще недавно он сожалел, что на заседаниях отсутствуют нижестоящие функционеры и прочие чиновники. Теперь же Вангорич считал их очередными источниками проволочек. Когда-то раздольная демократия работала, но то были другие времена.
Впрочем, сегодня бюрократы понадобятся.
В здании шел лихорадочный ремонт. Груды обломков уже расчистили, а обвалившиеся ряды кресел отгородили канатами и наполовину разобрали. Через проломы в куполе на внутренние стены падал дневной свет, впервые за тысячу лет. К вершине поднимались строительные леса, и огромное пространство под сводом пересекали узкие мостики. Вдоль трещин тянулись бледные полосы свежей замазки.
На время заседания Сенаторума распустили всех мастеровых, кроме художников, так как фрески следовало рисовать по сырой штукатурке, а она успела бы высохнуть. Декораторы злобно поглядывали на собирающихся внизу лордов, словно это они вторглись в рабочее пространство живописцев, а не наоборот. Конечно, логичнее было бы провести закрытое совещание Верховных Двенадцати — тогда они разместились бы в библиотеке Кланиум или Церебриуме, — но сегодня требовался полный состав Сенаторума. Последние несколько дней Дракан трудился не покладая рук, чтобы обеспечить кворум.
Во всех прочих отношениях зал выглядел так же, как и до кризиса. Бионические существа парили под исполинским куполом, центральное возвышение по-прежнему вращалось с неторопливостью ледника, статуя Дорна неизменно пристально взирала на кресла Верховных лордов.
Вангорич рассматривал лицо примарха, пока остальные советники возились с полчищами своих ассистентов и подчиненных. Представив, как вокруг него толпились бы магистры храмов Ассасинорума, Дракан подавил улыбку. Но, естественно, окружающим только казалось, что он один. В палате находились еще полтора десятка агентов Официо, причем несколько — в свитах Верховных лордов. Великого магистра бесконечно радовало, что сотрудники справляются без него. Он не любил компанию.