ПРИШЕСТВИЕ
Шрифт:
Она впустила его в прихожую, сама закрыла входную дверь. Ни о чём не расспрашивала, хотя было видно, спать не ложилась. В квартире витал запах сигаретного дыма, словно она прикуривала одну сигарету от другой.
– Я, кажется, привыкаю... К тебе привыкаю, – устало объявила она. – Можешь считать меня идиоткой.
Он привалился спиной к стене и потёр затылок.
– Что за дрянью усыпляют? – Морщась, по очереди снял туфли, по очереди уронил их на пол. – Голова трещит.
В носках, отдыхая ступнями от обуви, он направился в ванную комнату, на ходу стягивая и отбрасывая
В набирающейся в ванну горячей воде и в мыльной пене его постепенно охватила ленивая нега. И он не возразил, когда вошла Марина, неожиданно стала мягко, со знанием дела массировать ему плечи и шею, возрождая к новой, какой-то легкомысленной и беспечной жизни.
– Почему у тебя нет жены?
Вопрос был ожидаемым, но он не сразу решился позволить воспоминаниям нарушить истому, в которую погрузился духом и телом.
– Так получилось, – неохотно сказал он, когда тянуть с ответом было уже нельзя. – Как у Тургенева: русского узнаёшь по несчастной любви.
Её мало заботило, что сказал или написал Тургенев.
– Она была интересной?
Признаваться не хотелось, но это было уже давно, в прошлом.
– Очень. Десять лет проклинал и ждал чуда… не мог забыть. Ещё смутно помню, в какое отчаяние приводили строки Доусона: «Я верен был тебе по-своему, Канара». Казалось, это обо мне. Лучшие годы ушли коту под хвост. Стерва.
Марина принялась нежно намыливать ему голову, волосы.
– И сейчас так считаешь?
Вадим опять протянул с ответом, так как и сам задал себе такой вопрос.
– Нет. Сейчас мне всё равно.
– Молодец, – оживилась девушка. – Она молодец.
И сгребла пену прямо ему в лицо. От неожиданности, при вдохе пена попала в рот, в нос, вырвала его из состояния блаженной расслабленности. Отплёвываясь и сморкаясь, он не мог открыть глаза, рукой поискал кран, чтобы открыть воду, смыть пену, и дёрнулся от душевой струи почти кипятка.
– Ты что?! – воскликнул он с искренним возмущением, но ответом ему был тихий довольный смешок, будто её забавляла, будто ей нравилась его беспомощность…
Поспать она ему так и не дала.
Очутившись наконец-то в постели, под чистым одеялом на свежей простыни, он от наслаждения потянулся, проурчал и направился было прямой тропинкой в гости к Морфею.
– Мне надо спать, – пробормотал он сам себе. – Сумасшедший день… будет.
Но она скинула халат, нырнула к нему под одеяло. Навалилась на него, жаркими губами прошлась по груди, шее, куснула за мочку уха, в ухо прошептала, возбуждая самим этим шепотом:
– Как её звали?
– Кого?.. А-а… Как тебя.
– Нет. Серьёзно? – Марина отстранилась, приподнялась на руках.
– Угу, – он вслепую обнял гибкое тело, притянул к себе.
И открыл глаза, когда она лизнула в нос.
2. ОХОТА
В серой промозглости туманного вечера из разных мест английского парка доносилась невидимая стрельба автоматического
Человек в чёрном комбинезоне оглянулся. Внизу, куда он смотрел, в плетёном кресле вытянулся сам Хозяин, светлыми безжизненными глазами провожал улетающий вертолёт. Неудобная поза его не беспокоила, голова его была аккуратно прострелена точно в переносице. Рядом на траве растянулся пристреленный дог. Человек в чёрном комбинезоне вынул из нагрудного кармана устройство дистанционного управления, спокойно нажал чёрную кнопку. Сбоку особняка вырвался столб огня и дыма, послышался хлопок, и свет за всеми освещёнными изнутри окнами разом погас. Под тарахтенье вертолёта эта картина уменьшалась, теряла очертания, растворялась в тумане. А стрельба стала затихать, словно невидимые пособники восприняли взрыв, как сигнал к отступлению.
– Нужно выяснить, кто владелец данного телефона, его адрес. – Вадим переписал на чистую страничку записной книжки второй из номеров, по которому ночью звонила Тамара, вырвал страничку и передал Нн. – Странно, что в полиции не знают… Или не хотят знать.
Они сидели в его «шкоде», и впереди в предрассветном тумане различались огни телебашни.
– Возможно, это курьер-координатор, – предположил Нн.
– Кто он?
– Известно немного. Грузин. Важная в преступной среде фигура, и очень опасен. Из тех, на кого падают подозрения, но доказательств нет, и свидетелей тоже не найти. Советую, будь осторожным вдвойне.
Высказав пожелание, Нн. убрал страничку в свою записную книжку и открыл дверцу. Но его за локоть перехватила рука собеседника.
– Я не могу работать в рамках закона, – не глядя на него, предупредил Вадим.
Нн. не удивился и не раздумывал. Он выразился неопределённо и в то же время ясно.
– На войне, как на войне.
– Даже так? – с горечью усмехнулся Вадим; он-то рассчитывал на обещание помочь выпутаться из возможных осложнений с законом. – Мавр делает своё дело, при неудаче мавра же отдаём на съеденье…
Он смолк, понимая, что говорит напрасно. Но Нн. посчитал нужным объясниться.
– У нас нет выбора. Поздно. Нельзя ставить под удар и засвечивать всех. Истеричные крики о крупном заговоре лишь увеличат его популярность. И уменьшат нам поле для маневров…
– Ладно, – холодно оборвал его Вадим. – Я понял. Меня не прикроете.
– Слушай! Я живу с этим дольше, чем ты. Наверно, уже привык, не вижу так лично…
Он не успел закончить, от рывка машины вынужден был выскочить из салона. «Шкода» круто развернулась и, набирая скорость, проехала мимо, всколыхнула разгоняемым воздухом полы его плаща. Он постоял, поглядел ей вслед, но мысленно ещё раз убедился в своей правоте и быстро направился к серому автомобилю на другой стороне улицы.