ПРИШЕСТВИЕ

ГОРОДНИКОВ Сергей

– Не могу объяснить, – не сразу признался светловолосый мужчина. – Чувство опасности. Проверь, не болтается поблизости вертолёт?

Молодой человек выбрался по грудь из люка на крыше фургона защитного болотного цвета. Взором пробежался по верху отвесной скалы, которая в сотне метров от него имела выступ, а проложенная над обрывом дорога исчезала за тем выступом; по горным вершинам. Не обнаружив позади фургона ничего подозрительного, он повернулся к носу военной машины, заранее уверенный, что там неприятности маловероятны, – обрыв превращался в скат, отвесная скала становилась крутым склоном, а дорога спрямлялась, давала надёжный обзор по обе стороны, хорошо просматривалась вместе с окрестностями.

Удостоверившись в отсутствии подозрительных объектов, он опустился внутрь фургона. В полумраке ловко, привычно плюхнулся во вращающееся кресло, повернулся к экрану локатора. Поле экрана было девственно чистым.

– Всё хорошо, прекрасная маркиза, – удовлетворённо проговорил он в переговорник.

Тот, кому предназначалось это сообщение, отключил переговорник, бросил его на сидение и внимательно проследил за шумным приближением «КамАЗа» весёлого красного цвета, который двигался от поворота. Пропустив грузовик, он сел за руль, и «Волга» тронулась следом. Предчувствия опасности не оставляли, и он стал предельно осторожен.

– Ты-то выживешь в любой передряге, – продолжил он разговор с глазом-объективом чёрного ящика. – Давай махнёмся. Я буду чёрный ящик, а ты спецагент. Не хочешь? Ты умней меня.

Он нагнал замедляющий ход «КамАЗ», пристроился за ним. Водитель грузовика, по внешности, осетин зрелых лет, увидал в зеркальце заднего обзора на хвосте у себя эту «Волгу», высунулся головой и рукой в боковое окно, показал, де, давай, обгоняй. В ответ спецагент махнул из окна своей машины ладонью, успокоил, – всё в порядке, будет ехать, как едет. Он не видел, что на вершине нависающей над дорогой скалы, к которой они подъезжали, встал из-за укрытия худощавый широкоплечий человек в чёрном блестящем комбинезоне.

У человека на скале оставалось открытым только лицо, но и глаза прятались за чёрными, коническими очками, тревожно неземного вида. Он поймал в расправленный параплан воздушный поток, и параплан «парящее крыло» мягко приподнял его и оторвал от скалы. Укреплённый за спиной пропеллер тут же завертелся, понёс его от скалы над мрачной в тени пропастью. Параплан парил вдоль гребня скалы, плавно опускался, пока взору человека в чёрном комбинезоне не открылась часть дороги, затем движущиеся по ней грузовик и «Волга». Тогда человек в комбинезоне заставил «парящее крыло» подняться выше, чтобы не быть замеченным, и достал из чехла за спиной чёрное ружьё с коротким и толстостенным стволом, вложил в паз чёрный патрон, бесшумно передёрнул затвором. Из трубки над стволом вырвался луч лазерного прицела, и красное пятно от луча пробежало по асфальтовому покрытию дороги, настигло крышу «Волги», перепрыгнуло через неё и грузовик, спрыгнуло с кабины грузовика на дорогу.

Спецагент в «Волге» не заметил пятна – объяснения с чёрным ящиком отвлекали его от мыслей и успокаивали. Начинало сказываться напряжение последних двух суток и бессонной ночи, когда он отвлекал погоню на себя. Теперь он был уверен, противника удалось обмануть, электронная память со сведениями успела проскочить на Север. По крайней мере двое суток были им выиграны… Раскалённый шар энергии промелькнул впереди и врезался в кабину «КамАЗа». От последующего взрыва трейлер грузно вздыбился, и «Волга» столкнулась с ним. Сквозь трескающиеся стёкла агент увидал параплан и человека в чёрном. Рывком бросив машину назад, он вывернул руль, надеясь объехать охватываемый пламенем трейлер.

– Письмо… – хрипло произнёс он глазу-объективу.

Человек под «парящим крылом» уже вставил новый патрон, быстро передёрнул затвором неземного оружия, почти не целясь, выстрелил. На этот раз огненный шар разорвался под «Волгой». Машину подбросило вверх и ударной волной откинуло с дороги в обрыв.

Поджидающий агента молодой

человек отвлёкся от экранов, снял наушники, прислушался. Провернулся в кресле и потянулся к своему АКМ-74. Ему пришлось укрыть глаза козырьком ладони, когда он выглянул из фургона на дорогу, и появление в солнечном сиянии выплывающего из-за скалы параплана больше удивило его, чем породило настороженное внимание. От человеческого облика под «парящим крылом» отделилось нечто похожее на кусок расплавленного металла, но лишь с огненной вспышкой, легко приподнимающей и раскалывающей тяжёлый фургон, он всё понял. Под оглушительный грохот, среди разлетающихся обломков и удушающего пламени, он выпрыгнул из фургона, кинуться к скале, на бегу застрочив из автомата в сторону параплана.

Две пули одна за другой задели, разорвали полотно «парящего крыла», и человека в чёрном медленно потащило к пропасти. Прежде, чем пропасть в ней, он успел перезарядить странное оружие, и пучок энергии устремился к выступу скалы, из-за которого неслись автоматные очереди. Яркое пламя расплескалось по скале, откололо громадный кусок, – тот растрескался и обрушился на дорогу, в беспорядочном стуке камней погребая под собой стрельбу. Автомат затих. Вскоре только потрескивание горящих покрышек нарушало равнодушную горную тишину, да чад от них и остатков военной машины расползался по дороге, драконьим хвостом тянулся к солнцу.

С возрастом Вадим Тёмин из всех слабостей в конце концов оставил себе одну. Дважды в неделю ему по сорок пять минут обязательно надо было ощущать, как по телу пробегают пузырьки воздуха, под напряжёнными гребками рук взбивается, идёт волнами сопротивляющаяся движению вода. В эти без малого два часа в неделю он не выносил других людей. Люди всё портили, разрушали иллюзию плавания в озере, в лагуне. А такая иллюзия у него возникала, особенно на первых сотнях метров, проплываемых с почти закрытыми под очками глазами в уютной двадцатипятиметровой ванне бассейна. Бассейн был в пригородном посёлке, в спортивном двухэтажном здании, в утренние часы по понедельникам и пятницам мало кем посещаемым, и владельцы охотно продавали ему все абоненты на один час. Они считали выгодным не мешать ему в данный час вести себя, как угодно, и оставляли без присмотра.

В то утро он уже преодолел необходимую милю. Морская миля кролем была нормой, – иногда норма превышалась, но не выполнить её он не позволял себе никогда, даже весной прошлого года, когда начал плавать через две недели после жестокой драки, стоившей переломов ребра и двух пальцев правого кулака… На последнем круге он резко сменил стиль и поплыл баттерфляем, – изо всех сил, почти вылетая из воды.

Закончив плавать, без помощи лесенки выбрался на резиновый коврик, к стене с цветастыми керамическими изображениями дельфинов и девушек в масках и ластах, там постарался успеть за пять минут отжаться две сотни раз. За большими окнами рассвело, но освещение под потолком ещё горело. Лёгкая ритмичная музыка доносилась из смежного гимнастического зала. Музыку включали в такой ранний час редко, – гимнастический зал по утрам был безлюдным. Но когда включали, она бодрила, задавала настроение, обещала необычное начало дня. Так было и на это раз.

В душевой и раздевалке он не задерживался, – как всегда, отмалчивался, не вступал в разговоры с посетителями следующего сорокапятиминутного сеанса. Оделся и быстро спустился в просторный вестибюль. Дежурный администратор – седовласый, но вполне довольный своим здоровьем, в тёмном костюме и при галстуке – оторвался от газеты, неспешно вернул бумажник, удостоверение личности. Сказав ему «До свидания!», Вадим миновал одни, за ними другие стеклянные двери и сошёл со ступеней в туман к ждущей напротив серой «Ладе».