Присматривай за мной
Шрифт:
— Я не говорю, что тебе нужно снести её за один день и остаться лицом к лицу с болью и страхом. Я говорю тебе выглянуть за неё. Высуни голову и, если это будет слишком, вернись снова за стену. В конце концов, если ты выйдешь за стену, ты поймешь, что она тебе больше не нужна.
Трясущимися руками я подношу руку к дверному звонку и затем вытираю свои мокрые от пота ладони о джинсы. Зэндер предлагал заехать за мной, но я отказалась. Мне нужно было в тишине приехать сюда, чтобы перестать нервничать. С тех пор как он прислал смс с адресом его родителей, я каждую минуту спорила с собой, стоит ли мне приходить. Хотя я слышала голоса в голове, и дверной
Открывается дверь, и передо мной стоит Зэндер. В рубашке с длинными рукавами, поношенных джинсах, босиком. Его улыбка изумительная. Я быстро забываю о том, чтобы убежать, когда он берет меня за руку и втягивает в дом. Первое, что я ощущаю, — домашний запах множества свечей, зажженных по всему современному дому. Он напомнил мне о моем собственном доме. В гостевой спальне у нас целая кладовка была выделена для свечей. Свечи всегда были расставлены по всему дому. Зэндер притягивает меня к себе, и мы идем на звуки смеха и громких голосов. Благодаря теплу его руки я уже чуть меньше напряжена в преддверие встречи с его семьей.
Как только мы заходим в большую кухню, меня окружают приветствия, объятия и похлопывания по спине от дядей, тётей, двоюродных и родных братьев и сестер. Они приветствуют меня как старого друга. Интересно, что Зэндер рассказал им обо мне. Живот скручивает от нервного спазма, как только я понимаю, что он, очевидно, рассказывал обо мне всем этим людям, так как они знают моё имя и захлебываются от восторга от того, что я работаю в кондитерской. Он разговаривал обо мне с людьми, которые ему не безразличны. Он говорил им обо мне. И судя по всему, он рассказал только хорошее. Я больше чем уверена, что они не были бы так счастливы при виде меня, если бы знали, как я себя вела по отношению к Зэндеру со дня нашего знакомства. Или если бы они знали, что я всего в шаге от нервного срыва, потому что нахожусь в комнате полной членов семьи, которые так напоминают мою собственную.
По крайней мере, ту, которой мы были.
Его мама последней подходит ко мне, и именно её я до смерти боюсь встретить. Не потому что она будет меня судить или подсознательно знает, что я не пара её сыну, хотя эта мысль неоднократно возникала у меня, а потому что находиться среди матерей — очень сложно для меня. Меня переполняет гнев и ревность, когда я вижу матерей и их детей. Иногда, несмотря на то, как сильно я стараюсь, я не могу скрыть своих чувств.
— Эддисон, очень приятно, наконец, тебя увидеть. Я Мэри, — тепло говорит она, обвивая меня руками и сильно стискивая в объятиях. Задерживаю дыхание, когда она бережно прижимает меня к себе. Я стараюсь не думать о том, как давно никто не делал такой простой вещи как объятия для меня.
— Мой сын только и делал, что нахваливал тебя. Я никогда не видела его таким счастливым, каким он выглядит, когда говорит о тебе.
Она отпускает меня и держит меня за руки, изучая мое лицо.
— Зэндер, ты забыл сказать, какая она красивая. Я готова убить за такие великолепные глаза.
Зэндер неловко смеется и игриво толкает свою маму бедром.
— Прекрати смущать меня или я не дам тебе ни кусочка пирога.
Я отхожу от Мэри и засовываю руки в задние карманы джинс, наблюдая за их обменом слов. Остальные члены семьи гуляют по комнате, расставляют тарелки на столе и с легкостью шутят друг с другом.
— Смущать тебя — дело моей жизни.
Я кусаю нижнюю губу, чтобы сдержаться. То, как они общаются, напоминает мне наши с мамой отношения. Мне не по себе.
Зэндер смотрит на меня, смеется над мамиными словами и тут же становится рядом, обнимает меня за талию и притягивает к себе.
— Думаю, пришло время вынести мой шедевр, чтобы все могли сказать мне, какой из меня великолепный пекарь, — громко заявляет он.
Когда мама отходит от нас и идет к холодильнику, Зэндер наклоняется ко мне и нежно спрашивает:
— Ты в порядке?
Удивительно, как хорошо он меня знает и может прочитать меня. Мне должно быть не по себе от того, что кто-то, кого я недавно встретила, может видеть то, что я прячу. Но меня это не беспокоит. Кто-то другой возможно, но не Зэндер. Я надеваю улыбку на лицо и киваю головой.
Его рука соскальзывает с бедра, и он переплетает пальцы с моими, прислоняя меня к столу, где его мама только что поставила торт на большой стеклянной тарелке. По крайней мере, я думаю, что это торт. Это напоминает торт. Он из белой глазури и весь покрыт розовыми точками, которые, видимо, символизируют цветы. На этом схожесть с тортом заканчивается. «Торт» так накренен набок, что я, если честно, понятия не имею, как он держится. На нем столько ямок и бугров, что я задумываюсь, не склеил ли он гору капкейков. Я не хочу смеяться, но невероятно сложно сдержаться. Все стоят вокруг стола, уставившись с непроницаемыми лицами на это чудовище. Его дядя на два дюйма склоняется над тортом и наклоняет голову набок, будто пытается понять, что же это.
— Что, черт возьми, это такое? Это похоже на блевотину кота! — первым тишину нарушает 8-летний брат Зэндера, Люк.
— Люк Эндрю! Следи за языком! — возражает мама.
Она старается сдержать безэмоциональное лицо, чтобы ее младший сын понял, что она говорит серьезно, но все напрасно. Она начинает хохотать, и остальные присоединяются к ней, понимая, что можно не сдерживаться.
— О, да ладно! Все не так плохо! — жалуется Зэндер. В ответ смех становится еще громче.
— Извини, мы не успели перейти к украшению на прошлом уроке, — хихикая, говорю ему. Мама в это время вытирает слезы, выступившие от смеха.
— О, дорогой, ты великолепный доктор, но не пекарь! — смеясь, говорит Мэри.
Я сморю на Зэндера и вижу, как он немного вздрагивает от слов его мамы.
— Ты доктор? — шокировано спрашиваю его. Я тут же чувствую себя не к месту рядом с ним. Может быть, поэтому я старалась отложить на потом расспросы о нем. Теперь я понимаю, почему он все время кажется собранным. Он чертов доктор. Ему двадцать два года, и он доктор. Это вообще возможно? Он что гений? Или типа того? Возможно, все это время он пытался поставить мне диагноз. Я не могу сдержать ощущение, что меня предали. Хотя это моя вина. Я не спрашивала ничего о нем.
— Нет! Я не доктор! — он быстро заверяет меня, когда видит очевидную тревогу на моем лице. — Я наладчик аппаратов рентгена.
Мэри фыркает и слегка поглаживает его плечо.
— Не будь таким скромным! Все намного лучше. Он специалист в рад…
— Мам! В самом деле, это твой день рождения. Ты можешь воздержаться от разговоров обо мне на один день, — говорит Зэндер и неловко смеется. Это помогает её утихомирить.
— Давайте, попробуйте! Клянусь на вкус он лучше, чем на вид. У меня был отличный учитель.