Пристрелите загнанную лошадь
Шрифт:
Пожалуй, стоит проявить человеколюбие и совершить подвиг, подумала я, но вслух сказала:
— Давай обедать.
После того, как оказалось, что в тюрьму уже не надо, у Туполева прорезался аппетит. Я только успевала вскрывать вакуумные упаковки с колбасой в нарезке, резать хлеб и замешивать на горячей воде концентрат картофельного пюре.
— У Беллы есть подруга, — с набитым ртом, говорил Кирилл, — знаешь, такая толстенная, неподъемная квашня, всеобщая жилетка с мягкой грудью. — Он дотянулся до стакана с соком и продавил
— Кстати, о затылке, — вставила я. — Думаю, что у твоей жены сотрясение мозга. Как полагаешь, в таком состоянии, она способна уйти из дома?
— Белла? — фыркнул Туполев. — Сбегать и пожаловаться, она способна даже на костылях.
— Как я догадываюсь, ты ведешь речь к плану моего проникновения в квартиру? — почти без вопросительной интонации, поинтересовалась я.
Охамевший от сытости Туполев, только кивнул.
— Часов в пять, максимум в шесть, унесется к Диане. Уверен.
— А Диана сама к вам в гости не ходит? Не навещает больную подругу?
— Что ты! — Кирилл махнул рукой с зажатым бутербродом. — Ей на третий этаж без лифта не подняться. Говорю же — кваш-ня. У нее на кухне такой удобный уголок для расстроенных подруг есть, в других местах ей чужие жалобы слушать не интересно. Нет защиты из собственных стен.
Почему-то неизвестная Диана стала мне симпатична (в Туполеве обычная разраженная ревность собственника говорила), я перебила его выпады и спросила:
— Когда ты будешь звонить своей маме?
— Как только Белла покажется на улице. Если позвонить сейчас, охранник на вахте может перезвонить нам и сообщить Белле о приходе медсестры. Она обязательно задержится и проверит, чего матушке понадобилось так срочно.
— А меня пустят? — представляя себя в пустой и страшно чужой квартире, я невольно поежилась и передернула плечами. — Не отправятся проверять, куда я иду и зачем?
— Думаю, нет. — Мне было недостаточно ответа «думаю», но Кириллу лучше знать. — Приходящая прислуга со своими ключами дело обычное. Сто раз на дню, то горничные, то мойщики окон, то с собаками пришли гулять. Главное — предупредить вахту звонком и внести гостя в список разрешенных. — Кирилл внимательно посмотрел на меня и спросил, слегка смущенно: — Боишься?
— А сам как думаешь? — ядовито спросила я. — Ты можешь предсказать реакцию своей Беллы, когда та узнает, кто именно помог ее мужу исчезнуть? Она у тебя вообще как, мстительная дамочка?
Кирилл опустил голову и отложил в сторону надкусанный бутерброд. Не дождавшись ответа, я встала и начала убирать недоеденные продукты в холодильник и составлять на поднос грязные тарелки.
— Знаешь, — сказал вдруг Кирилл, — все неприятности в нашей семье начались с моей женитьбы на Белле. — И очень грустно, добавил: — У нас, так называемый династический брак.
Я
Я думала, Мужчина Моей Мечты женился по страстной любви с открытыми глазами, пусть и с брачным контрактом. Белла не выглядела бедной прачкой, у нее в каждом жесте сочилось привычное высокомерие.
— Но ты ее любил?
— Без памяти, — кивнул Кирилл. — Один раз увидел и потерял голову.
— А она?
— По все видимости, нет, — вздохнул Мужчина Моей Мечты.
— Но замуж вышла?
— Да. Я же говорю — династический брак. Два влиятельных семейства решили объединить интересы, капитала и сферы влияния.
— Круто.
— Даже слишком. Через восемь месяцев после свадьбы убили отца. Подобные усиления никому не нравятся. Знаешь, — Кирилл горько усмехнулся, — я даже не помню, делал ли я Белле предложение. По-моему, это Назар делал предложение ее батюшке и получил согласие. Все решилось как-то само собой.
Нда, однако, тяжело живется богатым девушкам. Никаких вам свечей с шампанским и дрожи предчувствия — свадьба будет в колонном зале Дома Офицеров, говорит батюшка, и ты идешь под венец.
— В свадебное путешествие, хоть съездили? Или так… тоже семьями?
— Не скоморошничай, — попросил Кирилл. И я устыдилась. Действительно, что это — ущемленное безденежьем самолюбие заговорило?
— Хочешь, я тебе кое-что покажу? — сказала и, не дожидаясь ответа, открыла платьевой шкаф и достала шубку из стриженой норки. — Узнаешь?
Лицо Кирилла вытянулось:
— Откуда?! — выдавил он. — Откуда у тебя шуба Беллы?!
— Счас, — скромно фыркнула я. — Моя. Подарок бывшего мужа.
— Но ведь…
— Да. Страшно дорого. Он на мне не экономил.
— Но…? — Кирилл обвел глазами затрапезную обстановку занюханной комнаты.
— Почему и как я оказалась здесь? — убирая в шкаф благородный мех, сказала я. Кирилл вытянул шею, заглянул внутрь гардероба и, увидев в нем еще кое-что из моих нарядов, только крякнул. — У моей матушки есть три любимые поговорки. И две звучат так: «Мы бедные, но гордые» и «Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит».
— Принято. А как звучит третья?