Пристроить Коляна
Шрифт:
— А что забыли тут?
— Да Вася попросил заскочить, приятель тут у него ошивается. Должник. Вот и заскочили долг забрать. А на выходе смотрим, херня какая-то. Девка, которой дома в куклы играть, с Пухляшом топает. И не по своей воле. Вот и остались понаблюдать… А потом и участие приняли.
Я смотрю на него, долго, изучающе. Не сказать, что я всех блатных города знаю, но, кажется, про этого слышал. Витя. И его бессменный водила Вася. Витя «Три звезды». Я его видел даже, не особо давно, кстати, когда
Но это ж профессиональное.
До конца ничего не пропадает из головы. Просто на нужную полку откладывается и потом извлекается.
Вот и извлеклось.
Витя «Три звезды». В законе. Причем, давно, еще советской закалки вора. Идейный.
И давно отошедший от дел.
Сейчас иногда выступает кем-то типа третейского судьи для своих. Пользуется уважением.
Боец его знает неплохо. Вроде как, друг отца его.
Но Боец вообще много кого знает, уровень серьезный. Он и с генпрокурором за руку здоровается.
— Признал меня, смотрю, мент? — Витя довольно щурится, — ну и ладно. Ну и хорошо.
— Врешь ведь ты про долг, да, Витя?
— Предъявляешь?
— Нет. Смысла не вижу. Это твое дело. Ты мою племянницу спас. Мог бы и не вмешиваться…
— Не мог, мент, не мог. Не по понятиям это. То, что они тут по-тихому, в обход меня делали, это одно. И предъявы одни. А вот то, что они малолеток тащили явно не на прогулку…
Тут он смотрит на сопящую Ленку, с раскрытым ртом разглядывающую его физиономию и неожиданно подмигивает:
— У меня такая могла бы быть девка… Эй, малявка, твою мамку случаем не Валькой кличут?
Видно, что Витя шутит, просто пытается разрядить обстановку, чтоб Ленка не тряслась. И потому совершенно не ожидает тихого ответа:
— Да… Валентина.
Он молчит. Вглядывается в лицо племяшки повнимательнее. И мне это начинает очень сильно не нравиться. Потому что Валька моя… Ну, она на редкость бедовая. И про папашу Ленкиного намертво молчала. Так что, чисто теоретически… Но нет. Мы не в Санта Барбаре, в конце концов.
Ведь так?
— Ишь ты… Совпадение… А годков тебе сколько? — Витя смотрит на Ленку уже по-другому. Цепко очень. Остро.
— Тринадцать…
— И фамилия…
— Митрошкина.
— Да, точно, — кивает он, тихо повторяет, безжизненно как-то. И глаз с Ленки не сводит. А выражение такое… Меня прямо пот продирает холодный. — Митрошкина. Я еще ржал, смешная фамилия. И баба смешная. — Делает паузу, вглядываясь в племяшкино лицо жадно, — ты на мамку похожа, малявка. Очень. А папка твой где?
— Так, хватит, — обрубаю я, заканчивая передачу «Ищу тебя» на самой острой ноте, —
— Стой, мент, — неожиданно хрипит Витя, — ее мать — сестра твоя, да? Валька? Она где? В городе?
— Нет, не в городе.
Я вытаскиваю Ленку из машины и захлопываю дверь.
Иду вперед к своим, внутренне каменея от догадки. Которая уже мало похожа на догадку.
И, если это реально…
Валька, вот ты потаскушка все же! Это же надо?
Из всего города выбрала самого главного отморозка и залетела от него!
Это же такое…
Черт…
Да меня из полиции попрут, если выяснится!
— Дядь Коля, а он маму знает, да? Дядь Коооль… А… Это то, о чем я думаю?
Вот не отнять у племяхи сообразительности. И скорости мыслительной деятельности. Явно в меня в этом пошла.
Ленка начинает упираться козой-дерезой и оглядываться на машину.
Стекло в двери съезжает вниз, Витя курит и смотрит нам вслед. И морда у него очень сложная.
Сука!
Ну вот только этих проблем мне и не хватало!
Заиметь в родственники вора в законе! Молодец, сеструха! Порадовала!
Но, может, это мои домыслы. Оставим процент на ошибку.
Вот завтра с утра позвоню Вальке и выясню про папашу Ленки. И пусть только попробует отвертеться, потаскушка!
Первым же рейсом Ленку к ней отправлю, в Германию, пусть жениха своего немецкого полноценной русской семьей осчастливит.
— Дядь Коль! — пищит Ленка, которую я на автомате утаскиваю все дальше и дальше, не особо обращая внимания на сопротивление.
— Так, — разворачиваю я ее к себе, — забыла про этого чужого дядьку и вспомнила, как подставила родного дядьку под пулю. Сейчас следователю все расскажешь, поняла? Без утайки!
— Но дядя Коооля… — тянет она, плаксиво кривя губки, привычно примеряя на себя образ несчастной принцессы.
Но вот херушки.
В этот раз не пройдет.
У меня еще жопа, можно сказать, дымится, чудом пулю не поймавшая, а она тут выделывается!
— Лена! — рычу, уже не сдерживаясь, — сейчас. Все. Расскажешь. Следователю! А потом мы поедем домой и там ты получишь ремня! Поняла?
Она шмыгает, уныло и тихо, покоряясь моей воле.
На полсекунды я чувствую жалость, но остро кольнувшие в месте удара ребра как-то приглушают эти ненужные эмоции.
Нет уж.
Такое надо искоренять сразу. А то потом поимею я на свою голову охерительную проблему.
Охерительнейшую.
23. Нервы, сплошные нервы…
— Валька, ты — прошмандовка, — заканчиваю я разговор с сестрой и нажимаю на отбой, не слушая ответных воплей. Хватит с нее, сучки гулящей.