Приступить к ликвидации (сборник)
Шрифт:
– Да что говорить-то. Я же все написал в рапорте. Три преступления. На Башиловке ограблена машина с продуктами, шофер и экспедитор убиты. На улице Красина взят магазин, причем сторож найден убитым на улице. На Полянке – квартира. Унесено много ценных вещей. Хозяин ничего толком сказать не может. Открыл дверь, хотел вынести мусор, его ударили по голове, он потерял сознание, заволокли в квартиру, надели мешок на голову, связали.
– А что взяли? – поинтересовался начальник.
– Золото, хрусталь в серебре, несколько
– Кто потерпевший?
– Минин, солист Москонцерта, – ответил Серебровский.
– Это какой Минин? «Утомленное солнце»?.. – поинтересовался начальник.
– Именно он, жена его работает в жанре художественного свиста. Пластинка есть, танго «Соловей» высвистывает.
– Они хорошие люди, – перебил Серебровского Данилов, – работают во фронтовых концертных бригадах.
– Ты, Иван, – начальник достал рапорт Данилова, – объединяешь эти три преступления воедино. Основания?
– Там написано.
– Ты поведай нам с Серебровским. Бумага бумагой, а мысли мыслями. Мы послушаем, а потом я тебе еще один вопрос задам.
Данилов помолчал, поглядел на начальника. Тот смотрел, откинувшись в кресле, лицо его было серым и отечным. И Данилов подумал, что начальник смертельно устал, впрочем, как и все они.
– Начну с Башиловки. Фургон остановили неизвестные на проезжей части, экспедитору, вылезшему из машины, нанесли удар тупым предметом по голове…
– Ломом, что ли? – Начальник прикурил новую папиросу.
– Или ломом, или монтировкой, смерть наступила мгновенно, шофера застрелили.
– Пулю и гильзы нашли?
Данилов вспомнил грязно-серый рассвет, машину-фургон с распахнутыми дверцами, тело человека у колеса и труп шофера, навалившийся на руль. Было темно и холодно, руки стыли даже в перчатках. Эксперты запалили маленький костерок и по очереди отогревали пальцы.
– Есть, – крикнул самый молодой оперативник Сережа Белов, – нашел!
Данилов подошел к нему и увидел на снегу маленький квадратный след. Его сделала еще горячая гильза, выкинутая отсекателем. Белов снял перчатку и закостеневшей на морозе рукой начал аккуратно разгребать снег. Через минуту он протянул раскрытую ладонь Данилову. На ней лежал латунный бочонок гильзы.
Данилов взял его, поднес к глазам. Похоже на гильзу от «парабеллума», но все-таки немного иная. Подошел эксперт.
– Разрешите, Иван Александрович. – Он покрутил гильзу, взглянул на маркировку. – По-моему, «радом». Приедем – баллистики скажут точно.
– Пулю нашли?
– Ищут, Иван Александрович, надо машину на Петровку отогнать, здесь, на улице, трудновато.
– Пулю и гильзу нашли. Они от пистолета «радом».
– ВИС-35? – удивился Серебровский.
– Да.
– Это оружие еще по нашей картотеке
– При чем здесь ограбление Минина? – нетерпеливо поинтересовался начальник.
– При осмотре квартиры Минина в прихожей найден патрон от «радома». Видно, преступник выронил его. Я показывал патрон Минину, он сказал, что видит его впервые.
– Хорошо.
Начальник встал, зашагал по кабинету.
– Это ты объединил, возможно, правильно. Действительно, «Радом» – система для Москвы редкая. Правда, во время войны и не такие бывают. Но принимаем как рабочую версию. Магазин на Красина?
– На Башиловке, в квартире Минина и на Красина работал левша. Все три удара нанесены по левой стороне головы.
– Один думал? – хитро прищурился начальник.
– Нет, вместе со мной, – улыбнулся Серебровский.
– Вот и надумали на свою шею. Вместо трех отдельных эпизодов имеете устоявшуюся бандгруппу.
– Так я в ОББ работаю. – Данилов достал портсигар, вопросительно поглядел на начальника.
– Кури, чего там. Только по мне лучше бы вообще никакого ОББ не было. Теперь слушай. Начальство уже задергалось. Звонили. С разных уровней. Говорили всякое, лучше тебе не слушать такого. Времени у нас с тобой практически нет. Доложи, какие приняты меры.
– Отрабатываем версию «левша», смотрим оружие… – Данилов помолчал, глядя, как начальник меряет шагами кабинет, затянулся глубоко, ткнул папиросу в пепельницу и продолжал: – Вещи, взятые у Минина, а также номера облигаций объявлены в розыск, кроме того, по накладным нам известны маркировки папирос и консервов, взятых на Башиловке и в магазине, ищем по рынкам.
– Быстрее работайте.
– Рынки – моя забота, – белозубо улыбнулся Серебровский, потянувшись своим большим и сильным телом.
Сергей ненавидел совещания. Он был человек дела.
Данилов любил его за простоту, за обостренное чувство товарищества, за оперативную хватку и необыкновенное мужество.
За много лет работы в милиции он знал людей, спокойно идущих под бандитские пули, но робеющих перед начальством. Серебровский оставался самим собой и на операциях, и на многочисленных предвоенных собраниях, на которых решались людские судьбы. На них Сергей говорил открыто, смело защищал товарищей по работе, не боясь ни взысканий, ни понижения в должности.
В МУР Серебровский вернулся из наркомата за два дня до войны, и Данилов был несказанно рад этому. Они работали вместе третий военный год, и Иван Александрович ощущал конкретную помощь, которую оказывал заместитель начальника его отделу.
– На рынках мои ребята посмотрят, – еще раз повторил Серебровский.
Начальник посмотрел на него внимательно и промолчал. Он подошел к напольным часам в черном узорчатом футляре, выполненном в виде башни, достал ключ и завел механизм боя.
Потом повернулся к Данилову и сказал: