Присягнувшие Тьме
Шрифт:
— И что все это означает?
— Просто бред какой-то.
— Говори же, черт тебя побери!
— Тела были заморожены.
У меня в голове зашумело. Свендсен продолжал:
— Заморожены, потом согреты. Лору и девочек убили гораздо раньше, чем мы считали.
— Когда?
— Трудно сказать. Замораживание все запутало. Но по-моему, их продержали в холоде по крайней мере двадцать четыре часа.
— Выходит, их могли убить в то же время, но в четверг?
— Ну да, примерно.
Я прикинул в уме. 14 ноября,
— Ты уверен в том, что говоришь?
— Видимо, придется эксгумировать останки. Сделать другие анализы. Основываясь на моих расчетах, можно попробовать сообщить об этом следователю и…
Я больше не слушал. Мои мысли кружились над другой пропастью.
Был еще один подозреваемый в этих убийствах.
Сам Люк!
В четверг, 14 ноября, он еще не находился в камере принудительной изоляции. Иначе говоря, он вполне мог отправиться в Париж, чтобы зарезать жену и детей и заморозить их тела пока неизвестным нам способом. Затем он вернулся в больницу, симулировал припадок и был заперт, как я узнал, всего на несколько часов.
Во второй половине дня в пятницу его освободили. Тогда он снова незаметно отправился на улицу Шангарнье, разложил там трупы и вернулся в больницу. Тепло в квартире завершило процесс. Трупы умерли во второй раз, когда Люк ужинал в Вильжюиф со своими друзьями-психами.
Кажется, я поблагодарил Свендсена и отключился.
Люк придумал себе безупречное алиби. Более того, замораживание ни в чем не противоречило его методам убийства. И на этот раз он сумел обыграть хронологию смерти!
Каков следующий этап его плана?
Убить меня, как он меня и предупредил?
118
Я позвонил в Поль-Гиро и вызвал к телефону Зукка. Я хотел уточнить, что делал Люк в четверг и пятницу. Психиатр подтвердил мои предположения. Его пациент был выпущен из палаты для буйнопомешанных в пятницу, в 16 часов. Ему дали снотворное и снова поместили в обычную палату, чтобы он спал до следующего дня.
Конечно же Люк не проглотил лекарства. Он отправился к себе домой, чтобы завершить свою инсценировку. Поездка в Двенадцатый округ и обратно не заняла у него и трех часов.
Оставался главный вопрос: каким способом он их заморозил?
Но это потом.
Я осознал, что Зукка продолжает что-то говорить.
— Простите, не уловил.
— Я спрашиваю: почему вы этим интересуетесь?
— Где Люк сейчас? Все еще в своей палате?
— Нет. Сегодня он выписался. В полдень.
— Вы дали ему уйти?
— Это ведь не тюрьма, дружище! Он расписался, и все.
— Он
— Нет. Мы едва успели обменяться рукопожатием. По-моему, он отправился на могилу к своим домашним.
Я не мог согласиться с нынешним положением дел. Досье состряпано кое-как, просто для отвода глаз. А убийца на свободе. Я повысил голос:
— Как вы могли его отпустить? Вы мне говорили, что его состояние ухудшается!
— После нашего с вами разговора Люк успокоился. К нему полностью вернулся рассудок. Видимо, галоперидол подействовал…
Его слова потонули в моих мыслях. Люк вовсе не терял рассудка. То есть терял, но не в том смысле. И никаких психотропных средств он не принимал.
Я перебил врача:
— Вы интересуетесь историями болезней своих пациентов?
— Да, стараюсь.
— А справки о прошлом Люка вы наводили?
— Удивительно, что вы меня об этом спрашиваете. Я только что получил заключение из одной больницы, датированное семьдесят восьмым годом. Из Пиренейского клинического центра рядом с По.
— Что в нем говорится?
— В апреле семьдесят восьмого года с Люком Субейра произошел несчастный случай. Кома. Шоковое состояние. Это не осталось без последствий.
— Каких?
— Психического порядка. В заключении это четко не сформулировано. — Зукка задумчиво проговорил: — Странно, не правда ли? Следовательно, Люк уже один раз пережил подобное…
«Странно» — мягко сказано. Люк все продумал, все подстроил, все обеспечил для повторения своего апокалипсиса.
Зукка добавил:
— Это меняет поставленный мной диагноз. Перед нами своеобразный… рецидив. Наверное, Люк опаснее, чем я думал.
Я чуть не рассмеялся:
— Да не наверное, а наверняка.
Мигалка на крыше, слепящий свет фар, завывание сирены. Калейдоскоп ощущений. Страх. Возбуждение. Тошнота. Я несся на улицу Шангарнье, надеясь захватить Люка в его квартире за подготовкой последнего акта.
Мне понадобилось всего семь минут, чтобы домчаться до бульвара Венсен. С выключенной мигалкой я свернул с бульвара Сульт на нужную улицу. Кирпичные дома смыкались за мной, как тиски.
Код входа во двор я набрал автоматически. Цементное покрытие, фонтаны, клумбы. Кодовый замок в подъезде, лифт с решеткой. Я вынул свой «глок» 45-го калибра и дослал заряд в ствол. Наблюдая за скользящими мимо этажами, я чувствовал, как по жилам разливаются черные чернила, постепенно превращающиеся в вязкий деготь.
Коридор, полумрак. Свет не включен. Дверь перехвачена желтой лентой. Казалось, никто не входил сюда после отъезда экспертов.
Я приложил ухо к двери. Ни звука.
Сорвал желтую ленту. Надавил сверху, надавил снизу: никаких запоров, кроме центрального замка, закрытого лишь на защелку. Я вытащил связку отмычек. Третья подошла. Я повернул ее левой рукой, держа «глок» в правой. Что-то щелкнуло — и я в квартире.