Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Зато на улице царила тишина. Погруженные в полумрак улочки были перегружены фасадными украшениями, резными дверями и бесчисленными балконами. Кроме этих архитектурных излишеств, улицы были забиты автомобилями, въехавшими на тротуар и тесно стоящими вдоль стен, прямо под табличками, запрещающими стоянку.
Я нашел тратторию с цветными витринами. Черный кофе «stretto» и круассан с повидлом быстро прочистили мне мозги. Прежде всего мне надо попасть в квестуру — полицейское управление. Я рассчитывал, что квестор Микеле Джеппу даст мне более точные данные по делу Джедды и поддержит мою
Мне понадобилось не меньше получаса, чтобы отыскать свою машину в хаосе автомобилей и путанице улиц. Найти на сицилийской улице «фиат пунто» с засыпанными вулканической пылью номерными знаками — почти подвиг. Наконец, когда часы пробили половину девятого, я выехал.
Было уже совсем светло. В Катании — городе, где все черного цвета, нет большой разницы между стенами, тротуарами и шоссе. Двигаешься как будто по миру минералов с неясными, расплывчатыми, почти стертыми очертаниями. Лишь иногда из тумана проступал сад, зеленеющий в глубине портика, или статуя Мадонны, покрытая потрескавшейся краской. Я стал припоминать, что читал об этом городе в «Коррьере делла сера» или в «Република», когда жил в Риме. Катания занимала первое место по количеству насильственных преступлений в Италии, а значит, и в Европе. Здесь правила мафия со своими разборками и борьбой за власть. Однажды утром на площади Гарибальди у подножия памятника герою Италии была найдена отрубленная голова весьма уважаемого человека, который кому-то перестал нравиться.
Уличное движение усиливалось. Под нависшим небом в городе царила паника и апатия. Перед каждой церковью собирались верующие, устраивались процессии: люди молились за спасение города. И тут же рядом торговцы с невозмутимым видом сметали пепел с порога своих лавок. То же самое делали и женщины на крышах домов, переругиваясь через улицу.
В девять часов я подъехал к полицейскому управлению. Оттуда в спешке выезжали фургоны. В главном дворе толпились карабинеры с винтовками, покрытыми огнеупорной краской цвета хаки. Я спросил у часового дорогу, и он указал мне на бюро пропусков для прессы. Мне пришлось предъявлять свое удостоверение: я хотел встретиться лично с начальником полиции. Тогда он указал на здание в глубине двора.
На лестнице та же суматоха. Люди бежали, перепрыгивая через ступеньки. От высоких стен отражалось эхо возбужденных голосов. Орал телевизор. В воздухе царило напряжение, которым были заряжены все присутствующие.
Кабинет начальника управления находился на последнем этаже. В этой сутолоке я прошел незамеченным через комнату секретарши и проскользнул в следующую комнату, просторную, как спортзал, с несколькими широкими окнами. В глубине за письменным столом сидел квестор и что-то читал. Я поспешно пересек зал, чтобы он не успел заметить меня, и извлек свое удостоверение. Он поднял глаза:
— Кто вы такой? И откуда взялись?
Южный акцент. Слова будто перекатываются в горле. Я протянул ему рекомендательное письмо. Пока он читал, я
— Вы хотите видеть Агостину Джедду? Зачем?
— Во Франции я занимаюсь расследованием, которое, возможно, связано с этим делом.
— Агостина Джедда…
Он несколько раз повторил это имя, словно оно напомнило ему о еще одной катастрофе, потрясшей город. И снова принялся рассматривать меня исподлобья.
— У вас есть хоть какое-нибудь разрешение проводить расследование на Сицилии?
— Кроме этого письма, ничего.
— И это так срочно?
— Срочнее не бывает.
Он провел рукой по лицу и вздохнул:
— Кажется, вы не в курсе, но Этна, как раз сейчас, пердит нам прямо в рожу.
— Я не мог предвидеть этих… внешних обстоятельств.
Позади меня открылась дверь. Квестор нетерпеливо махнул рукой. Дверь тут же захлопнулась.
— Агостина Джедда… — Его сумрачный взгляд не отрывался от письма. — Следственное дело находится в Палермо. Следствие проводится там же.
— Мне всего лишь надо с ней встретиться.
— Не нравится мне эта история…
— Да, случай не из приятных.
Он покачал лысой головой:
— Есть во всем этом какая-то тайна. Что-то неразгаданное.
— Так могу я с ней встретиться: да или нет?
Квестор не ответил, он все еще не мог оторвать глаз от моего письма. Казалось, за эти несколько секунд он снова погрузился в дело Джедды. И похоже, ему все это пришлось не по душе. Наконец, он поднял брови и взял ручку:
— Я подумаю, что можно для вас сделать.
— Вы считаете, что у меня есть шанс встретиться с ней… поскорее?
Он нацарапал несколько слов на полях письма.
— Я знаком с начальницей тюрьмы «Маласпина». Но могут вмешаться адвокаты Агостины.
— Их много?
Он мрачно посмотрел на меня, в его взгляде я прочитал снисходительность:
— Кажется, вы знаете дело даже лучше меня.
— Я только что приехал в Катанию.
— Эту женщину защищают лучшие адвокаты Ватикана.
— Но с чего это Папская курия защищает убийцу?
Он снова вздохнул и положил письмо справа от себя, чтобы было под рукой. У меня за спиной опять открылась дверь. На этот раз квестор встал:
— Хорошенько изучите дело перед тем, как встречаться с этим чудом.
Он быстрым шагом пересек комнату. На пороге ждали офицеры. Прежде чем уйти, он бросил мне через плечо:
— Оставьте ваши координаты. Я позвоню вам сегодня. Самое позднее — завтра утром.
58
Облака рассеялись. На синем небе черная зона извержения выделялась особенно четко. Я пошел выпить кофе неподалеку от оперативного штаба карабинеров. По правде сказать, я и сам не знал, что думать об обещании квестора. Есть одна истина: чем ближе к югу, тем легче нарушаются обещания и тем реже держат слово: можно подумать, что две эти ценности тают на солнце.