Присяжные обречены
Шрифт:
Когда завтрак был съеден, а кружки наполнила вторая порция кофе, Мэллори бросила на стол толстую пачку бумаг.
– Подпиши, – сказала она.
Рикер посмотрел на знакомый документ, в котором требовалось повторное рассмотрение его отставки из полицейского департамента Нью-Йорка.
– Сколько же у тебя этих документов?
– Я могу распечатывать их хоть целый день. Раз ты можешь выдерживать, я тоже могу.
Рикер отодвинул бумаги в сторону.
– Что сказал лейтенант Коффи?
– Он отдал комиссару Билзу твой рапорт.
– Какой рапорт?
– Я написала за тебя. В нем говорится, что именно специальный криминалистический отдел нашел
– А как насчет другого федерала, из Нью-Йорка, ты выставила его дураком? Получается, что он потерял Иэна Зэкери прошлой ночью. Таков был твой план?
– Ты имеешь в виду Хеннеси? Я говорила с ним сегодня утром, рассказала, что случилось с Зэкери на подземной стоянке, и намекнула, что не собираюсь упоминать об этом, – Мэллори протянула ему свернутый листок бумаги. – Прочти.
Рикер прочитал рапорт, держа его на расстоянии вытянутой руки и немного прищурив глаза. Там не упоминалось ни о местном федеральном агенте, ни о потерянной слежке, ни о перестрелке на подземной стоянке. Получалось, что агент Хеннеси был теперь у Мэллори в долгу. Малышка, где твои манеры. Она не умела заводить друзей, но знала, как воспользоваться ситуацией, в этом с ней не мог сравниться даже ее старик. Рикер свернул рапорт и протянул его обратно Мэллори. Слава богу, он недооценил ее… Ну может, и не совсем.
Ситуация с агентом Хеннеси все-таки попахивала шантажом.
– Он сказал что-нибудь про Макферсона?
– Нет, – ответила Мэллори. – Он спросил меня, кто стрелял. Занятно, правда?
– Аргус не делится информацией с нью-йоркским бюро.
– Ага, – улыбнулась она. – Пусть местные федералы сами все выясняют.
– Ты хочешь развязать войну между чикагским и нью-йоркским бюро? – Да, Мэллори только это и было нужно – разделить их, ослабить. Без сомнения, она планировала отобрать у них дело. – А что будет, когда Зэкери заявит о том, что в него стреляли?
– Он этого не сделает, – произнесла Мэллори. – Я позаботилась об этом, когда он позвонил мне вчера вечером. Убедила Зэкери, что он будет выглядеть полнейшим идиотом, если подаст заявление. Тем более, единственный свидетель, будучи явно не из его поклонников, вряд ли подтвердит его показания.
– А что насчет Джо?
– Она была там?
Только теперь Рикер понял, что Мэллори не осталась до конца шоу, хотя где-то в глубине души он не сомневался, что она знала конец. Неужели Мэллори подстроила все для того, чтобы он взял Макферсона? Бред. Он явно переоценивал ее усилия.
– Нет, – ответил Рикер. – Джо там не было. Просто хотел спросить, Коффи знает, что ей нужна защита?
– Она и так под надзором федералов двадцать четыре часа в сутки, – возразила Мэллори.
Рикер покачал головой.
– Аргус отозвал их вчера вечером. Наверное, приставил всех к Макферсону.
Следующим пунктом на повестке дня был псевдослепой в рыжем парике, за которым Мэллори следила вчера ночью, но все вопросы отпали, когда Рикер повернулся к окну, привлеченный какой-то суматохой на улице. Детективы спешно выбегали из здания, залезали в машины и отъезжали. Только Джек Коффи торопливо шел по направлению к кафе.
Беда.
– Есть предположения? – Рикер повернулся к Мэллори.
Прежде чем она успела ответить, лейтенант Коффи открыл дверь и зашагал прямиком к их столику.
– Здорово, босс, – поприветствовал Рикер, забыв на мгновение, что больше не работает в участке. – Кто стягивает резервы?
– Яносу
– Но я больше не полицейский.
– Тогда не надо было составлять рапорты, Рикер. Макферсон мертв, а ты один из последних, кто видел его живым, – Коффи показал на дверь. – Шевелите задницами.
Мэллори уже выскочила за дверь и бежала к машине, намереваясь догнать отъехавших полицейских.
Глава 14
Это было настоящее противостояние.
Номер, где произошло убийство, находился этажом ниже номера Джоанны Аполло, как раз под ним, поэтому она прекрасно знала расположение комнат. Единственное, что отличало этот номер от ее – меблировка и заляпанные кровью портьеры. Напряжение росло с каждым прибывающим человеком, и в зависимости от того, был ли этот человек в форме или костюме, он занимал соответствующую сторону. Детектив Янос, огромный полицейский с лицом головореза, и двое патрульных по бокам вступили в молчаливое единоборство взглядами с тремя местными федеральными агентами. Полицейский детектив то и дело поглядывал на часы, очевидно, с минуты на минуту ожидая подкрепления, решила про себя Джоанна. Тело на полу было сродни добыче, за которую вот-вот разразится собачья склока, разве что никто еще не решился пометить стену, чтобы первым заявить свои права. Атмосфера была накалена до предела, и каждый прибывающий вносил свой заряд энергии. В коридоре за дверью, наоборот, слышались оживленные разговоры, там стояли криминалисты, мужчины и женщины, которым нечего было делать в гостиной, пока не решится этот главный вопрос.
Напряжение удвоилось, когда в комнату вошел четвертый агент, Марвин Аргус. Между ним и судебным представителем из полицейского департамента Нью-Йорка только что произошла стычка в коридоре. И тут агент из Чикаго совершил тактическую ошибку: он склонился над телом, которое еще не принадлежало ему, еще нет. Когда Джоанна вошла сюда в компании Аргуса некоторое время назад, она заметила, что агенты из Нью-Йорка были явно недовольны его присутствием. Даже собственные люди Аргуса, казалось, считали его здесь лишним, а он как ни в чем не бывало напустил на себя властный вид, чем только усугубил ситуацию, потому что никто не собирался ему подчиняться. Сейчас местные федеральные агенты были даже готовы сотрудничать с полицией, только не с ним.
В дверях, на нейтральной территории, Джоанна заметила статного седого мужчину, своим благородным видом походившего на военного. Он неотрывно смотрел на нее. Судя по дорогой одежде и медицинской сумке у него в руках, Джоанна догадалась, что это не какая-нибудь «мелкая сошка», а главный судмедэксперт. Рядом с ним стояли два человека, пониже ростом, в пиджаках с эмблемами центра судебной экспертизы. Они называли его доктор Слоуп. Хотя они не были знакомы, доктор поприветствовал ее кивком головы. На его лице, раньше абсолютно непроницаемом, появилось выражение добродушия, но Джоанна не назвала бы его интерес к ней простым любопытством. Нет, тут что-то еще. Прислушавшись к своей интуиции, Джоанна решила, что его взгляд выражал глубокую печаль, но далеко не жалость к ее недугу, скорее, дружеское участие. Впервые после того, как она вошла в гостиную, Джоанна почувствовала, что не одна. Она улыбнулась этому доброму доктору, который растрачивал себя на мертвых.