Притон невинностей
Шрифт:
Оксана толкнула Надю локтем, и девушка ответила ей дрожащим шепотом:
– Вижу, тихо ты!
Надя суетливо раскрыла сумочку, снова закрыла ее, поправила рукой волосы и опустила руки на стол, крепко сцепив пальцы.
– Что делать? Что делать? – простонала она.
– Покажи ему свое презрение, – посоветовала Марина, стараясь не глядеть на Михаила.
Парень он вроде не дурак, но кто ж его знает: выдаст себя одним взглядом и подставит Марину. Потом ведь и не отбрехнешься. Особенно от Оксаны. Да и Надя так разноется,
Хотя какая может быть дружба?
– Не вздумай фырчать, – запротестовала Оксана. – Ты, Маринка, не права, нужно его выслушать. А вдруг он в трезвяк попадал или еще какие причины были? Пусть скажет, а там видно будет.
– Да? – с сомнением переспросила Надя, отчетливо понимая, что она боится всего: и разговора с Михаилом, и его ухода без разговора.
Михаил тем временем освоился в зале и, осмотрев его, направился к столику, за которым сидели подруги-коллеги.
– Добрый вечер, девушки, – сказал он и, встав рядом с Надей, положил перед ней на стол один цветок гвоздики.
Надя заволновалась, ей захотелось, если честно-то, вскочить и с радостным визгом повиснуть у Михаила на шее, но она только подняла на него глаза и тихо сказала:
– Спасибо, Михаил.
Михаил кашлянул, Марина встала, не поднимая глаз, и пробормотала:
– Что-то голова разболелась, пойти таблетку принять, что ли?
Оксана, довольно улыбаясь, переводила взгляд с Михаила на Надю.
– Вы присаживайтесь, пожалуйста, – она показала на свободный стул, – а то что-то Надя у нас застеснялась, не предложит даже.
Михаил присел за столик.
Почти сразу же подошла Маша с подносом и, выставляя чашки с кофе перед всеми, пробормотала:
– За счет заведения, фирма угощает.
Оксана фыркнула, но промолчала.
Марина, обойдя стол, на мгновение встала за спиной Михаила и, подняв глаза, встретилась взглядом с Федором, стоявшим у входа в административный коридор.
Она медленно кивнула и, посмотрев на взлохмаченный затылок Михаила, пошла к выходу.
* * *День был жаркий, а ночь выдалась прохладной.
Май, похоже, решил показать, что он месяц вовсе не летний и не стоит расслабляться. А чтобы не забывались люди, он и повесил над городом циклон, прилетевший с холодного синего моря, а тот уж устроил и небо, затянутое тучами, и ветер, пронизывающий до дрожи.
Весна – не лето, а переходный период от сугробов к шоколадному загару. Все может случиться весной, и не нужно удивляться.
Ну не хочет погода подчиняться календарям, и ничего с этим не поделаешь – привычка у нее такая.
Пока Валерий добирался до дома, где жила любовница Семеныча, продрог, как бобик, хотя и прошел пешком только два квартала. Он приехал на частнике, чтобы не засветить свою тачку, и вышел заранее – пустопорожний риск показан только для кретинов, а Валерий себя таковым не считал.
Темные окна старого дома обрадовали его.
Оксанка – девка
Валерий был готов к тому, что визит, возможно, придется отложить на другое время. Кто ж ее знает, эту Оксанку, устроит еще себе какой-нибудь праздничек вроде поминок по Семенычу и засидится с гостями до утра, перемежая водку за упокой души Семеныча с бабьими завываниями по своим погибшим надеждам.
Но тишина и темнота окон успокоили его.
Легкой походкой, стараясь не шаркнуть, не споткнуться – ночью любые звуки разносятся за километры, – Валерий прошел в подъезд и остановился внизу, не поднимаясь к квартире.
Он постоял пять минут, прислушиваясь ко всему, что можно было расслышать.
Было тихо, табачным дымом не пахло, и на лестнице от него шарахнулся пятнистый сонный котяра.
Все это были добрые знаки: нет чужих в подъезде, и люди честно отдыхают после трудовых будней.
У них просто не хватает фантазии понять, что ночь тоже полноценное время для жизни.
Валерий на цыпочках подошел к знакомой двери и снова застыл, прислушиваясь. В таких делах лучше перебдеть, чем недобдеть. Из-за глупой беспечности можно ведь и ласты склеить. Вот как Семеныч, например.
А Валерий хотел жить долго и счастливо и за свое счастье готов был и на лестнице постоять лишние минутки.
Полная тишина окончательно успокоила его, и, достав из кармана приготовленные заранее тонкие резиновые перчатки, Валерий, не торопясь, натянул их и потом вынул отмычку.
Движениями почти ласковыми и нежными, стараясь, чтобы ни один цугалик в механизме замка не лязгнул и не стукнул, он провернул отмычку в замочной скважине и приоткрыл входную дверь.
Еще постояв и послушав, он мысленно перекрестился, как делал всегда перед работой, и вошел в квартиру, прикрыв дверь за собой.
Вот теперь пути назад почти не было. Был путь только вперед, и Валерий пошел по нему.
В квартире было не совсем темно: сквозь щели неплотно затянутых занавесок пробивался уличный свет, сложенный из совместных усилий фонарей и луны.
Этого было почти достаточно.
Ощупью и на слух определяя направление, жилую комнату он нашел сразу. Судя по доносившемуся спокойному дыханию, в комнате был только один человек, и он спал слева от двери.
Валерий аккуратно положил отмычку обратно в карман и вынул нож.
С легким щелчком выскочило широкое толстое лезвие, надежно закрепившись зажимами в рукоятке.
Валерий сделал два шага по направлению к дивану, который он разглядел в густом полумраке, и тут спящий на диване человек заворочался.
Валерий разглядел женщину. Она повернулась на бок, откинула руку в сторону и вдруг приподняла голову.
Оксана, открыв глаза, в первую секунду и не испугалась: мужики по ночам в ее комнате были явлением не ошарашивающим. Можно сказать, что даже почти нормальным.