Притворись моей женой

Серж Олли

А у меня в груди начинает ныть и пульсировать. С одной стороны - Васька только совсем недавно начал без стеснения называть меня мамой. А до этого момента почти год в его речи это слово было настоящим табу.

Но с другой стороны... Кто Борис, мать его такой, чтобы запрещать женщине, да наделавшей в жизни кучу ошибок, но всё-таки матери, подходить к своему сыну. Сам то он где?

Вибрируя всеми нервными окончаниями сразу, я иду в сторону Марины. Борис за это мне оторвёт голову, но я так не могу! Если бы мне сказали: «постой

в сторонке и только из-за уголка посмотри, как твоя Ириша пойдёт в первый класс...» Да я бы размазала этого человека на месте!

Марина, понимая, что я ее заметила, сначала делает рывок в сторону, собираясь уйти, но потом вдруг смиренно останавливается и плотнее придавливает к лицу солнечные очки.

– Привет...
– я подхожу к ней совсем близко и чувствую, как обрывается мой голос. Что говорить?

– Не переживай...
– она взмахивает рукой.
– Я ближе не подойду.

– Ты знаешь...
– мое сердце начинает колотиться от идеи.
– У меня телефон что-то заглючил, камеру не включает. Ты не могла бы поснимать Ваську, а потом мне скинуть...

Она прижимает телефон в ярком чехле к губам, окончательно пряча от меня своё лицо, и кивает.

– Да... Могу...
– запинается и, нервно дыша, делает шаг к родительской толпе.
– Можно?

– Да...
– киваю ей и сама уже чуть не рыдаю.

– А теперь, чтобы наш с вами учебный год был ярким, веселым и интересным, я предлагаю раскрасить это прекрасное голубое небо вашими воздушными шариками...
– заканчивает приветственную речь директор гимназии, и я понимаю, что Борис уже никак не успеет приехать до того момента, как детей уведут в здание школы на из первый в жизни урок.

Достаю телефон и, имея очень острое желание высказать мужу все, что я о нем думаю, делаю дозвон.

Долгие гудки в трубке приводят меня в настоящее бешенство.

– Алло, родная, только не кричи, - Борис сразу блокирует мое желание повысить голос.
– Ты же понимаешь, что через неделю у нас выборы. Тут все на ушах...

– Я все понимаю, Басов, - шиплю в трубку.
– Если ты не забыл, я - ваш штатный фониатр.

– Анечка, ну я прошу тебя...
– пытается воззвать к моей мягкосердечности муж, но сегодня это совершено бесполезно.

– Ты же мне обещал, Боря, - говорю с укоризной в голосе, - Сыну обещал. Он головой, как филин вертит, ждёт тебя. Они уже шарики отпустили, сейчас в классы пойдут...
– теряясь от досады, мычу в трубку.
– Ведь ты же не кандидат...

– Я , если выиграем, буду первым лицом Хромченко, все как ты хотела. Никаких прямых должностей. Как только освобожусь - сразу приеду...

– Иди ты в задницу, Басов!
– Психую я.
– Со всеми своими должностями.

Скидываю звонок и сначала подхожу к няне с Иришкой, которой досталась порция неотпущенных шариков. Отдаю Галине Васильевне спасительный батончик пастилы для дочери, а

потом возвращаюсь в родительскую колонну и делаю несколько снимков, как Васька за ручку с девочкой уходит в здание школы.

По толпе прокатываются скромные шмыгания носами и щелчки пудр.

– Спасибо тебе...
– меня трогает за руку Марина.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

– А...
– пытаюсь улыбнуться.
– Получилось видео?

– Да...
– она кивает.
– Давай перекину.

– Давай после завтра, - внимательно вглядываюсь я в темноту ее очков.
– В кафе после школьных занятий.

– Да... Я... Я приду.
– Она круто разворачивается на каблуках и почти бегом скрывается в родительской толпе.

Я, зависая, смотрю ей в след, надеясь, что сейчас не ошиблась в своём поступке.

– Ну что говорят?
– Ко мне подходит Галина Васильевна, - Иришка уже совсем засыпает. Будем ждать Василия? На сколько их увели?

– Обещали два урока.
– Я смотрю на часы.
– В час закончат. Но вы можете ехать с водителем домой, а я подожду Ваську и, может быть, Борис как раз успеет...
– тяжело вздыхаю, а женщина смотрит на меня с сочувствием.

Я провожаю их до машины, сажаю в кресло дочь, а сама возвращаюсь во двор школы.

Но только для того, чтобы вызвать такси.

Потому что Басов встретит сына после занятий. Я его сюда приволоку, если нужно будет. Нарушать неприкосновенность детских праздников я не позволю. И мне наплевать, Басов, что там у тебя! Китайцы, Сербы, просто олигархи или генералы!

Такси тормозит возле здания предвыборного штаба. Большое здание, орущее каждым стеклянным миллиметром, что в нем «живут нефть и газ».

Прохожу дверную карусель и прикладываю пропуск к датчику на металлоискателе. Захожу в лифт и поднимаюсь на третий этаж.

Меня очень сильно настораживает, что за все время, пока я иду по коридору, мне не встречается ни одного знакомого лица. Нет, я конечно, нечасто здесь бываю, но все-таки...

Приемная секретарши пуста. Вот. Нормальный человек. Тоже дочь сегодня в школу повела.

Я сразу подхожу к кабинету Бориса, дергаю ручку и... так и замираю на пороге, пытаясь не закричать и не умереть на месте от ужаса и отвращения.

На моем муже сверху сидит секретарша. И тоже какая-то новенькая. Потому что у Лены длинная русая коса.

Зажмуриваясь и, совершено не понимая, как быть, что делать и куда идти возвращаюсь к лифтам.

Зажимаю кнопку вызова и прислоняюсь лбом к стене. Сердце болезненно сжимается и отказывается стучать.

Почему? Зачем? Мне казалось, что у нас все хорошо... Слёзы набегают на глаза. Двери лифта открываются, и я делаю шаг внутрь кабины, практически ничего не видя перед собой.

– Родная?!

До боли любимый голос врывает меня из истеричного коматоза, и я, часто моргая, поднимаю глаза.