Притворись моей женой

Аня.

– Вот признай, Анька, - заплетающимся языком пытается философствовать бывший муж, - что ты просто бездарность! Ма-хро-вей-ша-я...
– С трудом выговаривает слово по слогам.

Делает несколько глотков дешевого пива из бутылки и характерно рыгает, выпуская алкогольные пары.

«Господи!» - прикрываю глаза. Меня едва заметно передергивает. Крепче стискиваю пальцами тарелку и мыльную губку, чтобы

не уронить в раковину и отсчитываю про себя минуты действия снотворного. Давай уже, спи ты, ради Бога!

– А чего это ты мне не отвечаешь?
– Угрожающе тянет Николай.
– Или правда глаза колет? Саму петь не взяли, так ты людей учить пошла?

– Я никого не учу петь, - устало отзываюсь сквозь зубы.
– Я, если ты забыл, врач.

Начинается!

– К мужу лицом повернулась!
– Взвизгивает Горбунов за моей спиной так громко, что я вздрагиваю.

Вот уж кому-кому, а Николаю мои профессиональные навыки никогда не требовались. Шикарный, редкий контратенор. Который почему-то после окончания консерватории решил, что зарабатывать себе на сытую жизнь пением - скучно. А вот кино - это другое дело.

Но актерский талант Николая оказался мягко говоря слабоват. А уже выросшее на уникальности голоса эго просто не смогло смириться с «несправедливостью» провалов на кастингах. Горбунов переругался со всеми знакомыми, кто мог ему помочь, предлагая начать с ролей второго плана.

Спустя год мне стало просто стыдно приходить на работу. Перманентно безработный муж был должен денег всем. Неудачи заливались алкоголем, негатив сливался в меня, как в унитаз похмелье. Коллеги, устав ждать свои деньги назад, начали записываться ко мне на приёмы и аккуратно намекать о неприятности сложившейся ситуации. Суммы были немаленькие. Я возвращала долги, как могла. Пока на свой день рождения, получив очередную порцию оскорблений вместо подарка, не поняла, что наш с Николаем брак опустился на дно. Кончился. Потонул в беспросветном творческом кризисе.

Поднимаю глаза на бывшего мужа и блокирую приступ брезгливой тошноты, перехватывая основание горла рукой. Грязные волосы, щетина, заляпанная кетчупом футболка и семейные трусы... Куда делся тот яркий, талантливый парень, который пришёл ко мне на приём после того, как первый раз сходил на футбол и сорвал голос перед выпускным экзаменом? А потом красиво ухаживал и пел арию Ленского под балконом.

И самое обидное то, что, Николай отчасти прав. Я действительно мечтала после колледжа культуры поступить в институт на отделение эстрадно - джазового вокала, но в итоге не добрала баллов для бюджета. Поддержать кроме бабушки меня было некому, а она до изжоги не переваривала любые формы искусства ( видимо, хватило моей мамы балерины) и запихнула меня в медицинский. Куда внучку светила нейрохирурги приняли с распростертыми объятиями. Только в выборе специализации я настояла на своём. Поближе к слуху, голосу, вокалу - отоларингология и фониатрия. Бабушка уже до этого не дожила...

– Ты, мать твою, оглохла?
– повышает голос бывший муж, выдёргивая меня из мыслей.
– Я спрашиваю, зарплату тебе дали или нет?
– Заканчивает борзо.

– Завтра должны дать, - отвечаю тихо, уговаривая себя потерпеть последний раз.

Свидетельство о расторжении брака уже лежит в моей сумочке. Чемодан собран и спрятан в шкафу. Осталось только дождаться крепкого сна.

За последние месяцы в мой адрес было высказано столько угроз, о том, что будет, если я вдруг захочу уйти, что мне страшно собирать вещи открыто.

А когда Горбунов проспится, меня здесь уже не будет.

– Мне нужно будет пятьдесят тыщ, - небрежно бросает Николай.

– Прости, - я тихонько балдею от его наглости.
– А зачем тебе так много?

– Это - копейки , Аня!
– взвивается со стула, но тут же ослабевшие колени возвращают его на место.
– Хорошая одежда стоит дорого. А у меня кастинги! Товар лицом. Понимаешь, дура?

– Понимаю...
– Поджимаю губы, чтобы не разрыдаться.
– Только «товар» твой уже пол года как «потек».
– Добавляю тихо и отворачиваюсь назад к раковине с грязной посудой.

– Ты там что-то сказала?

Моя голова автоматически врастает в плечи от истерично-агрессивного тона Николая. Неужели мало снотворного сыпанула? Или таблетки фальшивые? А у меня электричка уже через два часа...

– Кран говорю потек, - опасливо отзываюсь, чтобы не провоцировать конфликт.

– Ну так вызови сантехника! И не покупай больше колбасу палками. Сколько раз тебе говорить? Только нарезка! Устаю пока режу... И ты тупыми разговорами... бесишь...

Слышу, как бутылка пива падает и катится по столу.

Успеваю резко обернуться и подхватить ее на самом краю, предотвратив падение на пол.

Фух!

Ещё несколько секунд смотрю на хрюкающее во сне мужское тело, в прошлом именуемое моим мужем, и решительно выхожу из кухни.

Чемодан, верхняя одежда, документы, немного денег на сервант, чтобы сразу искать не начал. Все!

Ты, Давыдова, теперь свободная девушка! Хорошо, что фамилию девичью оставила. И будто не было двух этих лет брака.

Выхожу из подъезда и щурюсь от лаского майского солнышка. Хочется немного прогуляться. Я ведь так давно просто не гуляла! Чтобы без пакетов с продуктами в каждой руке, и чтобы не дай Бог домой не опоздать. Ведь от метро до квартиры идти ровно пятнадцать минут. Николай засекал... Ищи себе теперь другую дуру Горбунов. А я... Вот сейчас пойду и куплю себе мороженое. И съем его на улице языком. Потом ещё газировку буду пить прямо из горлышка бутылки. Бунт так бунт. Фониатры тоже люди.

Аня.

Аня.

– Ну рассказывай, София, - поворачиваюсь на кресле к семилетней девчушке, - как ты докатилась до такой жизни, что даже на родителей прикрикнуть не можешь?

– В том то и дело, что может!
– Подкатывает глаза мать и, нервничая, мнёт руку дочери.
– Вы понимаете, у нас концерт через неделю, а она сипит. И это - какая-то бесконечная череда болячек. Только что не по ее, кричит так, что стёкла лопаются, а потом рыдает, что выступление срывается. Ну с этим бороться бесполезно, неврологи гиперактивность ставят. А тут ещё школа в первую смену. Сделайте что-нибудь. Может быть, какие-то спреи, таблетки...

– Так, стоп!
– Останавливаю поток родительского сознания, в очередной раз понимая, что мой основной пациент не ребёнок, а мама, и поднимаю глаза на молодую блондинку.
– Давайте разбираться по порядку. Вы ходите в музыкальную школу?

– Да, - активно трясёт головой.
– И у неё так хорошо выходит, что бросать жалко, а врачи говорят, что слишком нагрузка большая...

– Ясно.
– Киваю.
– На какие предметы ходите?

– Вокал, хор, танцы и фортепьяно. В следующем году ещё сольфеджио добавится, когда писать сами научатся.