Притворись нашей мамой
Шрифт:
– Татьяна Ивановна, – пахнет волшебно. – Вы – богиня кухни.
– Так себе комплимент! Раздевайся, мой руки, – приказывает мне как ребёнку. – У меня котлетки.
– Где Алёна? – с тревогой спрашиваю у няни, когда она выходит в холл.
***
Обычно моя неугомонная обезьянка встречает меня у дверей, а сегодня я её даже не слышу. Тут же начинаю беспокоиться как мать-наседка.
– В спальне спряталась, весь день носа не показывает. Тревожно как-то,
Осторожно приоткрываю дверь, наблюдаю, как моя девочка играет в куклы:
– Мамочка, ты не бойся. Мы с папой приедем и заберём тебя из цирка.
– Дочка, скажи папе, что я Вас жду.
Снова играет в дочки-матери. Опять накатило, скучает по блудной мамке.
Подхожу, тихонько зову:
– Алёнушка, – протягиваю букет ярких цветов.
Дочка радостно вскакивает, убирая упавшую светлую прядь волос с глаза.
А затем замирает, будто что вспомнила. Дует пухлые губки, ставит руки в боки:
– Мы должны забрать Золотце из цирка!
Удивлённо взираю на дочь. Такой обиженной я её давно не видел.
– Пойдём, – тяну малышку за собой на кухню.
– Тётя Таня пожарила котлетки с пюрешкой!
Есть хочу, аж слюнки текут от запахов, которыми пропиталась вся квартира.
Но знаю наверняка, пока не успокою малую, ужина не видать.
– Не хочу котлетки, – топает ножкой, кусает губы, щурит глазки, как взрослая.
От её потуг быть похожей на меня становится тепло на душе.
– А что ты хочешь? – стараюсь сохранять спокойствие.
– Жареных крабиков. Мы пойдём в цир, заберём Злату, она пожарит нам сосиски.
Хмурю брови, начинаю терять терпение.
Эта рыжая бестия с дурацкими кудряшками раздражает меня с каждой минутой всё больше и больше.
Вроде я должен радоваться, что закрыл её решением суда на два месяца.
А вот ни в моей жизни, ни в моём воображении покоя нет. Наоборот!
Кудряшка ворвалась в нашу с Алёнкой Вселенную и разорвала её пополам, на «До» и «После».
– Демид, – иди сюда, кричит меня тётя Таня.
– Да, – захожу на кухню.
Сжимая губы, женщина впивается озадаченным пристальным взглядом. Указывает на стул.
– Сядем. Поговорим серьёзно!
Сажусь. Смотрю на женщину, ей чуть за сорок, а строит из себя мою мать. Изумительно!
– То, что случилось сегодня ночью выходит за рамки нормального.
– Ну да, – соглашаюсь скрепя сердце. – Работа такая. Я должен служить людям.
– При чём здесь это? – она всплёскивает руками.
Замираю, всматриваюсь в её испуганные наполненные слезами глаза.
– Если бы у Алёнушки была мать! Она бы засудила этого козла Макарыча, заставила водить псину в наморднике. А эту Галю
Ух, ты! Столько агрессии в тёте Тане не замечал никогда. Обычно молчаливая, спокойная, исполнительная, сегодня как с цепи сорвалась, готова судить всех вокруг.
Нате! Получите майор Удальцов!
– При чём здесь псина? Макарыч? Галя? Её мальчики? – удивлённо взираю на женщину.
– Весь двор судачит, а ты – мент… прости, полицейский, не в курсе того, что случилось сегодня ночью?
– Я так понимаю, Вы хотите меня проинформировать. Конечно, в наше время соседи знают о нас больше, чем мы сами! – ехидно цежу я, задетый за живое.
Тяну руку, чтобы взять котлетку, тут же получаю лёгкий шлепок по руке.
Ого!
Няня явно не шутит.
Глава 5
Злата
Двери автозака закрываются, сотрясая воздух внутри пыльного фургона.
Жизнь второй раз делится на «До» и «После».
Лязг запираемых запоров проникает прямо под кожу.
Вжимаюсь в спинку сиденья. Вхожу в ступор…
Снова теряю связь с реальностью.
Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?
Где Наташенька? Слава с ней? Они не возвращаются с рыбалки уже два дня!
Почему полиция ничего не предпринимает?
Автозак трясёт на ухабе, и я ударяюсь плечом. Тут же прихожу в себя.
Меня! Злату Чайкину обвиняют в похищении живой девочки? Это полный бред!
В фургоне так душно и пыльно, что начинаю кашлять. Пытаюсь дышать, но вместо воздуха в лёгкие попадает пыль.
Стискиваю зубы. Лучше не дышать!
Затравленным взглядом осматриваю фургон. Это уже второй раз в жизни! Когда приходится прокатиться в подобном. Был и первый…
Толчок. Машина останавливается. Лязгает замок. Дверь распахивается.
– Чайкина! На выход! – прихожу в себя, поднимаюсь.
Послушно выбираюсь из фургона.
Июльское полуденное солнце припекает, и я успеваю насладиться его лучами, пока не получаю толчок в руку.
Дёргаюсь, будто электрошокером ударили. Нервы на пределе.
Плохо соображаю, но повинуюсь. Иду вперёд.
Проходим двор, входим в тусклое мрачное помещение. Меня догоняют окрики:
– Лицом к стене!
– Расставить ноги!
– Раздевайтесь!
Такого ещё в моей жизни не было!
Сначала чудовищный допрос… Теперь жуткий досмотр… Переодевание в тюремную одежду…
Я многое в жизни прошла. Но с унижениями встречаюсь впервые.
За спиной гулко захлопывается железная дверь. Понимаю, что этот звук не забуду никогда.