Притворись
Шрифт:
Она чуть дольше смотрела на меня, и ее глаза расширились от потрясения. Потом уголки ее губ опустились вниз, и я увидел разочарование прежде, чем она убрала это выражение со своего лица.
Я оглянулся назад, ожидая увидеть грабителя, НЛО или зомби. Но на улице мы были одни, кроме вышибалы, который стоял молча и по-прежнему у двери.
– Что?
– спросил я.
Она покачала головой.
– Ничего. Не беспокойся об этом.
Мое любопытство было слишком сильно, чтобы снова обернуться.
– Нет, скажи мне. Чем был вызван этот взгляд?
Она глубоко
– Ничем. Я просто кое о чем подумала, вот и все.
– И о чем же?
Ее глаза были по-прежнему расширены, и она слегка пролепетала:
– Я, ну, я подумала, что ты играешь в театре.
Я был пьян, но мог сказать, что когда она сказала слово “театр”, то имела в виду что-то другое.
– Да, сегодня утром я сказал тебе, что я актер.
Ее каблук царапнул по бетонному тротуару.
– Ты мог бы рассказать мне и остальное.
Должно быть, алкоголь предотвращал мой мозг от взрыва синапсов5, потому что я понятия не имел, о чем она говорила.
– Остальное?
– Знаешь, твой друг, Майло. Ты мог бы рассказать мне о нем. Я не стала бы осуждать.
Кусочки головоломки собирались вместе, но лучше бы этого не происходило. Одна из загадок, которую мне не хотелось решать.
– Я выпил много алкоголя, - признался я.
– Но если ты говоришь то, о чем я думаю, то ты ошибаешься.
Она оттолкнулась от стены и шагнула ко мне.
– Все нормально. Я никому не расскажу, Золотой Мальчик.
Я поморщился. Она похлопала меня по плечу, а я схватил ее за руку и удержал между нами.
– Нет, Макс, я не гей.
Она подняла вторую руку и сказала:
– Господи, я все понимаю. Ты любишь сиськи.
– Она произнесла это громко, а потом наклонилась ко мне ближе и прошептала: - Но, правда, Золотой Мальчик, на дворе двадцать первый век. Мир не закончится, если ты перестанешь это скрывать.
У меня в голове промелькнули две мысли - в одной из них содержалось много крика.
Я выбрал вторую и использовал руку, которую держал, чтобы притянуть ее к себе в объятья. Ее грудь вжалась в мою, а губы находились в миллиметре от моих собственных. Она резко выдохнула, и я ощутил в воздухе сладость ее дыхания. Я увидел в ее глазах то мгновение, когда она поняла, что неправа, но я еще не закончил это ей доказывать.
Я впился в нее губами.
Она ахнула, и я скользнул языком между ее губ. Несколько секунд она так и стояла с руками по бокам, а потом я ощутил неуверенное касание ее руки к моему бедру, и этого разрешения мне было достаточно, чтобы продолжить. Я погрузил одну руку в ее волосы, а другую обвил вокруг талии. Я стал двигать ее назад, пока она не уперлась в стену. Другая ее рука поднялась к моей талии, а пальцы глубже впились кожу. Ее губы под моими были мягкими и полными, и я слегка притормозил, чтобы лучше распробовать их. Я попытался целовать ее нежно. Правда, но в ней было что-то такое, что заставляло меня чувствовать отчаяние, и я снова стал целовать ее сильнее.
Ее руки скользнули к моей пояснице. В меня впились ее ногти, и я простонал. Своей рукой в ее волосах я повернул ее голову чуть-чуть
И все равно я был недостаточно близко. Мои зимние вещи оставляли слишком много пространства между нами. Мне хотелось завоевать каждую часть нее. То, как ее бедра подавались вперед к моим, заставляло меня считать, что она чувствует то же самое. Поцелуй оказался даже лучше, чем я себе представлял. Ее губы на вкус были такими же экзотическими, как и ее внешний вид, и каждое мое нервное окончание, казалось, вытянулось. Ее пальцы сильнее впились в мою поясницу, и я находился на грани потери рассудка. Ее зубы покусывали мою нижнюю губу, и я рукой в волосах оттянул ее голову назад, чтобы можно было переместить губы к шее. Ее кожа была такой же гладкой, как и в моих мечтах. Я мог бы целую вечность пробовать ее на вкус.
Как там говорилось… я мог бы умереть счастливым? Но все это было гораздо больше. Я никогда не буду удовлетворен до конца. Мне всегда будет хотеться снова ее целовать. Она вызывала зависимость.
– Ладно.
– Ее голос был хриплым, скрипучим, и от этого мне только захотелось большего.
– Вопрос разрешен.
Я рассмеялся в ее шею и прикусил изгиб ее ключицы. Ее спина выгнулась, а грудь восхитительно прижалась к моей. Она была так отзывчива. Каждый раз, когда я делал что-то, что ей нравилось, ее ногти впивались глубже, а дыхание застревало в горле. Мне хотелось заставлять ее делать это снова и снова.
– Мы должны остановиться, - произнесла она.
Остановка была так же заманчива, как и бита для коленных чашечек, но я все равно это сделал. Я поднял голову от ее шеи и взглянул в ее широко раскрытые глаза. Они были расширены от потрясения, страха или чего-то еще. Что бы это ни было… я не это надеялся увидеть на ее лице. Я отступил назад, чтобы дать ей немного пространства.
А потом она дала мне пощечину.
Этот звук эхом разнесся по пустой улице, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы сквозь свое возбуждение почувствовать жжение. За всю мою жизнь мне дважды давали пощечину, и оба раза от этой великолепной сводящей с ума девушки. Но в отличие от предыдущих, эта была заслуженной.
Она была очаровательна. Когда я не смотрел на нее, то эту мысль было проще запомнить.
Я моргнул и отвернулся от нее. Она в потрясении закрыла рот ладонями. Она глубоко вздохнула и произнесла:
– Прости меня. Я… я не должна была этого делать.
Я сглотнул и отступил еще на несколько шагов назад.
– Не извиняйся. Я это заслужил.
Головой я это понимал. Но все мое тело знало, что хотело бы прижаться к ней снова. Я едва мог мыслить ясно из-за того, как сильно ее хотел.