Притворись
Шрифт:
Щеки ее прижимались к матрасу, поэтому совсем дерзить у нее не получалось:
– Тебе же хуже.
В этом я и не сомневался.
– Погоди минутку.
Кухня была такой же крошечной, как и гостиная. Я начал открывать шкафчики в поисках миски.
– Знаешь, ты мог бы просто спросить, и я сказала бы тебе, где искать, - произнесла Макс.
– Так веселее. Кто знает, что я найду?
Я нашел большую пластиковую миску и поставил ее. Я включил кран и стал ждать, пока пойдет горячая вода. Я услышал на другой стороне
– Мне не хочется тебя разочаровывать, но ты не найдешь там никаких грязных секретов. Может, только прокисшее молоко, и все.
Я наполнил миску и нашел в ящике у раковины махровую салфетку. Вернувшись в гостиную, я спросил:
– А где тогда я могу найти эти грязные секреты?
Она улыбнулась и ответила:
– Я унесу их с собой в могилу. Прости, Золотой Мальчик.
Я задрал верхнюю часть пальто, и она вздрогнула.
– Извини.
– Все нормально, - прошептала она.
Но голос ее звучал не нормально. Я опустил салфетку в теплую воду и тщательно ее отжал.
– Вот, что я скажу… - проговорил я.
– Я обменяю твой секрет на часть моей песни.
Я выжал немного воды на то место, где кожа соприкасалась с подкладкой пальто, и начал аккуратно его оттягивать.
Она ответила: “Идет”, - а потом подавила стон. Я добавил еще воды, очищая кожу, как можно осторожнее. Чем больше я видел ее спину, тем злее становился. Кожа в некоторых местах уже побагровела, и каждую царапину я ощущал, как на своей собственной коже. Я резко вздохнул, и мои легкие будто заполнило огнем. Сквозь свою ярость я ничего не видел, и мне хотелось вернуться прямо к бару и найти того парня. Даже у него не было столько крови.
Я сжал салфетку в кулаке и сказал:
– Тогда послушаем секрет.
Нам обоим нужно было отвлечься.
Она глубоко вздохнула и проговорила:
– В средней школе я была участницей группы поддержки.
12
Макс
– Кем ты была?
Мне всегда нравилось шокировать этим людей, и это немного помогло отвлечься от боли.
– Ты не ослышался, Золотой Мальчик. Я была чирлидершей.
Его руки, стягивающие с моей спины пальто, замерли, и я была благодарна за эту передышку.
– Я пытаюсь это себе представить, - сказал он.
– Но я просто…
Он замолчал, и я спросила:
– Что? Не можешь представить меня в юбке чирлидерши?
– Нет, этот-то образ я с легкостью могу вызвать у себя в воображении.
– Конечно, можешь. Мужчины.
– Я закатила глаза, хотя особо и не возражала. То, что я знала, как привлечь такого парня, как он, наделяло меня некоторой властью. Даже если он не имел понятия, в какое безумие ввязался.
– Но серьезно… Чирлидерша?
Казалось, все это было сто лет назад. Другая я.
Я ненавидела думать о прошлом. Каждый раз, когда это происходило, я
Я не могу объяснить, но слова сами потекли потоком:
– Я долгое время притворялась тем, кем не являлась, - сказала я.
Он снова начал тянуть материал, и я ощутила, как кожа натянулась, а за ней потекла струйка свежей крови. Он нежно вытер тряпкой царапину, но кожа была такой чувствительной. Я изо всех сил пыталась не вздрагивать, когда он дотрагивался до меня, но несколько раз у меня не получилось.
– По крайней мере, ты перестала притворяться. А многие люди - нет.
Правда? Я просто поменяла одно притворство на другое.
Мне нужно было отвлечься… от прошлого и боли. Я зажмурилась и сказала:
– Теперь твоя очередь, Золотой Мальчик. Спой мне.
Он снова окунул тряпку в миску, и я прислушалась к стуку капель, когда он ее отжимал. Вода была теплой и успокаивала кожу, пока он снова не начал отдирать ткань. Я задержала дыхание и услышала, как он начал петь.
У него был сильный и чистый голос. Он пел тихо, но глубокие ноты громыхали в груди, и от этого у меня побежали мурашки.
Не имеет значения, как близко, ты всегда далеко.
Где бы ты ни была, ты всегда притягиваешь мой взгляд.
Костяшки его пальцев коснулись моей обнаженной спины, и мои мышцы напряглись и задрожали, как натянутая гитарная струна. В горле перехватило дыхание, и я едва чувствовала, как он стянул пальто до конца.
Он заново намочил тряпку, и я стала ждать, когда он снова запоет, но он не пел. Он намочил одну царапину, потом другую… молча.
– И это все?
– спросила я. Этого было совсем недостаточно.
– Каким бы причудливым и… побудительным ни было твое признание о чирлидерском прошлом, мне нужно немного времени, чтобы начать обнажать свою душу.
Я слышала в его голосе улыбку. Жадный ублюдок.
Я преувеличенно вздохнула.
– Не знаю, что еще можно тебе рассказать.
– По-моему до этого кто-то упоминал слово “грязные”.
Я была расстроена тем, насколько напугала меня мысль раскрыть ему все свои секреты. Обычно я меньше забочусь о том, что думают обо мне люди, но с ним все по-другому.
– Первый поцелуй у меня был с сыном моей няни, когда мне было пять, а ему - семь. Он поцеловал меня, а потом дернул за волосы.
Он усмехнулся и промокнул царапину чуть выше пояса моей юбки.
– У нас разные понятия о грязном.
Я усмехнулась и добавила:
– И по сей день меня ничто так не возбуждает, как дергающий меня за волосы парень.
Надо мной повисло молчание, а его рука замерла на моей спине. Я бы все отдала за то, чтобы увидеть выражение его лица.
Он прочистил горло, встал и отошел на несколько шагов.