Притворись

Кармак Кора

Но теперь я больше не был в этом уверен. Ну, может, только мой мозг, но все остальное во мне - нет. Любое свидание между нами не будет безобидным и уж точно простым.

Поэтому как бы я ни хотел свидания, о нем я не упомянул.

– Спасибо, что вытерпел все это, - сказала она.
– После всего, через что ты прошел, мне, возможно, следует тебя отблагодарить. Можешь записать в свое резюме - опытный бойфренд.

– Эй, я съел довольно много вкусной еды. Думаю, для большинства парней этого достаточно.

– Еды и секса, - сказала

она.

Повисло неловкое молчание. Ее щеки так мило вспыхнули, что я позволил этому молчанию продлиться еще, потому что мне нравилось видеть ее не в своей тарелке.

Наконец, она раздраженно вскинула руки и сказала:

– Что? Это же правда! Хочешь сказать, что не думаешь постоянно о сексе, Золотой Мальчик?

– Ну, конечно, думаю.

И прямо сейчас я думал о нем, и от этого покинуть квартиру было нелегко. Мои глаза, как и обычно, были прикованы к ее губам, и у меня возникло внезапное желание взъерошить ее волосы, вернув их к обычному состоянию. Мне хотелось увидеть ее без этой нелепой водолазки, чтобы была видна ее кремовая кожа и украшавшие ее узоры. Боже, неужели только сегодня утром я видел ее дерево-татуировку в полной красе? Я до сих пор мог себе представить голые ветви и извилистые корни. Интересно, что оно значило для нее? Интересно, каково это провести по этим линиям подушечками пальцев? Своими губами?

Она прочистила горло, и я понял, что стою и пялюсь на нее, представляя ее голой, черт знает, сколько времени.

Я откашлялся.

– Ну, мне, наверно, пора.

Пойти и начать биться головой о стену. Выпрыгнуть перед движущейся машиной. Заняться делом. Подходило все из вышеперечисленного.

– Да, - сказала она.
– Э-э, спасибо тебе… еще раз за все.

Я покачал головой и улыбнулся.

– Не за что. До встречи, Злая Девочка.

Я открыл дверь и шагнул в коридор.

– Спокойной ночи, Кейд, - сказала она.

Я лишь позволил себе оглянуться на секунду и сказать:

– Спокойной ночи.

Я спустился по лестнице и вышел на улицу. В Китайском квартале было довольно оживленно, поскольку на День благодарения рестораны все еще оставались открытыми. Я бросил последний взгляд на дверь дома Макс и пообещал себе его забыть.

Я отказал себе в том, что не могу получить. Я не смогу снова через это пройти. Я сказал: “Прощай, Макс”, - и отправился к ближайшей станции метро.

В пятницу мне было слишком лениво вылезать из постели. Чтобы не быть совсем уж жалким, я пролежал до второй половины дня. Стремясь сделать хоть что-то за день, я набрал номер своей бабушки.

Я солгал Блисс насчет ее болезни, потому что знал, что та все равно не усомнится. Ба заболела в начале нашего выпускного года - пневмонией - и чертовски меня этим напугала. Она - все, что у меня есть, и я думал, что потеряю ее. Мне было двадцать один, и вся моя жизнь крутилась вокруг вечеринок, как и у большинства ребят в колледже. Но не такими я видел наши последние

совместные месяцы в колледже. Примерно в это время я заставил себя серьезно задуматься о будущем. И примерно в это же время я начал испытывать чувства к Блисс.

На четвертый или пятый гудок она ответила, наверно, потому что так долго шла к телефону. Она была старенькой… и как она любила говорить, “медленной как черепаха”.

– А вот и я, - ответила она.

Никогда не слышал, чтобы кто-то отвечал на звонок, как она.

– Привет, Ба.

– О, Кейд! Я так рада тебя слышать. Нам ужасно тебя вчера не хватало.

Я закрыл глаза, удивительно взволнованный ее голосом. Должно быть, это из-за вчерашнего обсуждения моих родителей и компании с Миллерами. Воспоминания о семье все еще свежи в моей памяти.

– Мне тоже тебя не хватало, Ба.

– Как прошел День благодарения с Блисс, дорогой?

Я не рассказывал Ба обо всем, что произошло с Блисс. Я сказал ей, что проведу День благодарения здесь, потому что не могу себе позволить поездку домой и не хочу настаивать на том, чтобы она оплатила дорогу. Ее пенсия едва покрывала все счета, и она и так достаточно сделала для меня. Мне ужасно не нравилось лгать ей, но это вынужденное зло.

– О, ты же знаешь, у нас с Блисс всегда все интересно.

На другом конце провода я услышал ее скрипучий смех.

– О, я не сомневаюсь.

Ба встретилась с Блисс на втором спектакле нашего выпускного года. После пьесы мы ходили ужинать, и на выходе из ресторана Блисс врезалась в стеклянную дверь. После этого Ба сказала мне, что она поняла, что я влюблен в Блисс, потому что я не смеялся над тем, что она назвала “самой чертовски смешной вещью, которую я когда-либо видела”.

Боже, я скучаю по ней. И Блисс. Я скучаю по многим вещам.

– Так вчера все пришли?

– О, да, да. Малыши спрашивали о тебе.

Каждый праздник к нам присоединялись тети, дяди и двоюродные братья и сестры. Собиралась не такая уж большая семья, но полагаю, у меня она была больше, чем у большинства людей.

– Жаль, что меня не было. Не могу дождаться Рождества.

Я еще не был уверен, смогу ли позволить себе поездку домой на Рождество, но я поеду. Если мне придется взять еще кредитов помимо своих студенческих, то я это сделаю. В любом случае, мне выплачивать их не целый век.

В дверь кто-то постучал, и я сказал:

– Эй, Ба, кто-то стучит в дверь. Давай я перезвоню тебе попозже? Я хочу услышать о том, как прошел семейный вечер.

– Конечно, милый. Передавай Блисс от меня привет.

Я сглотнул и произнес:

– Угу. Люблю тебя. Пока.

Снова послышался стук, когда она попрощалась и повесила трубку.

Сквозь дверь донесся голос:

– Эрмано! Ты там?

– Подожди секунду, Майло!

Я слез с кровати и натянул через голову футболку. Я прошлепал босыми ногами к двери своей квартиры-студии и отпер дверной засов.