Притворщица Вдова

Мак Дороти

Он указал на арку. Райан пожал плечами и пошел в том направлении.

Когда мужчины вошли в комнату, Райан сразу остановился.

– Пруденс Леонард находится под моей опекой и не может выйти замуж без моего разрешения. Ваш кузен должен знать это и иметь дело со мной, а не с ее сестрой, если хочет жениться на Пруденс.

– Вы ошибаетесь, мистер Райан. Мой кузен получит разрешение у сэра Роберта Уиксфорда, главы ее семьи. И к вам это не имеет никакого отношения.

– Семья моей жены отказалась от нее и ее детей много лет назад. По всем законам я теперь

их отец. Я их вырастил и воспитал.

– И обобрал самым наглым образом, – резко сказал граф с брезгливым выражением на лице. – Не отрицайте, – добавил он, видя намерения Райана. – Я не собираюсь вдаваться в дискуссию. Достаточно сказать, что их дядя сейчас находится с Пруденс и развязывает ленты, которыми вы ее скрутили. О, да, – кивнул он, видя как ирландец рванулся невольно к окну, – вы можете забыть навсегда о Чарити и Пруденс Леонард. Если вы хотите получить деньги, которые Чарити взяла на побег, то должны покинуть Лондон сегодня же. Когда вы известите меня, что вернулись в свое поместье в Ирландии, я вышлю вам восемьсот фунтов.

– Вы думаете я такой дурак и приму ваше предложение? – ухмыльнулся Райан. – Без расписки?

– О, будет расписка мистер Райан, но ее напишите вы, – с угрозой в голосе сказал граф. – Вот, здесь есть и бумага, и перо, я вижу.

Тиндейл положил лист бумаги на стол у окна и указал пальцем на стул.

– Пишите! – приказал он. – Мы заключим с вами договор. Вы займете у меня восемьсот фунтов и обязуетесь их отдать по первому требованию.

– Что?!

– Никаких требований не будет. Пока вы будете молчать о своей связи с семьей Леонард. Это единственное условие, при котором вы можете хоть когда-нибудь получить эти деньги обратно. У вас одна минута на размышление.

Стальные серые глаза смотрели спокойно в черные и злые. Выражение лица графа было невозмутимым. Не обращая внимания на гнев, горе и отчаяние ирландца, он смотрел, однако, на его шрам, который отчетливо выделялся на левой щеке.

Тридцать секунд напряженного молчания – и Брендан Райан, сжав челюсти, сел за стол, взял перо и бумагу.

Никто бы не мог сказать, увидев лорда Тиндейла, принимающего у себя гостей этим вечером, что его день начался чуть ли не с рассвета и уже к полудню он успел распутать преступление с похищением, выгнать похитителя из страны и объединить снова в одну семью родственников, разлученных более чем на четверть века. Время после обеда он провел тоже очень активно, хотя не в такой драматической манере. Он устроил у себя прием в честь сэра Роберта. Также он провел трудные переговоры с матерью Филиппа. Он убедил ее в том, что изменить она уже ничего не может.

Конечно, Горация определила его поведение словами – «вся эта грустная история…». Он возразил, что с самого начала хотел повеселиться.

Наконец он убедил ее, сказав, что Роберт Уиксфорд предоставит своим племянницам финансовую поддержку. Горация согласилась сопровождать своего сына на Парк-Лэйн этим вечером. После такой утомительной дискуссии все разговоры его повара о том, как достать свежего

лосося для приготовления соуса, были просто детской забавой. Ничто не могло повлиять на хорошее настроение графа, даже случай с лакеем, который горячим утюгом испортил его любимую рубашку. Десять минут потребовалось, чтобы бедняга Джимсон успокоился и снова занялся гардеробом своего хозяина.

Вечером граф, довольный и спокойный, встречал как положено своих гостей, которых было на этот раз всего пятеро. Последними прибыли Чарити и Пруденс. Чарити сразу извинилась за опоздание, хотя Кентон едва ли слышал то, что она говорила.

– Вы прекрасны! – воскликнул он.

Кентон взял ее за руку и посмотрел в ее янтарные глаза – не такие спокойные и холодные, как обычно.

Чарити пробормотала что-то приличествующее случаю и быстро посмотрела на Пруденс, которая пришла ей в этот раз на помощь.

– Это я должна извиниться за опоздание, сэр. Последние две недели мы с Лили трудились над этим платьем для Чарити, чтобы сделать ей сюрприз. И хотя она очень смущалась…

– Упрямилась!

– Нет, смущалась, – повторила Пруденс. – Но мы ее уговорили. И Лили сделала ей модную прическу специально для этого платья. Вот почему мы опоздали. Я прошу меня простить, – закончила она, глядя на него широко открытыми невинными глазами.

Он рассмеялся и слегка ущипнул ее за подбородок.

– Ваше рукоделие заслуживает самых высших похвал, лисичка, – сказал он и посмотрел восхищенно на Чарити.

Ее рыжие волосы были зачесаны наверх, а над ушами у нее было множество кудряшек, блестевших в пламени свечей богатейшими оттенками. Золотая лента, расшитая алмазами, украшала эти кудри, хорошо сочетаясь с золотым платьем.

Впервые за все время их знакомства на ней было такое платье, которое плотно прилегало к телу и подчеркивало все ее прелести. Смелое декольте обнажало гладкие плечи и красивую грудь. Хотя у нее на шее не было никаких украшений, но зато в ушах поблескивали золотые филигранные сережки.

– Вот это действительно преображение! – раздался голос миссис Марш.

Начались обычные приветствия, и сестры заняли свои места среди гостей.

Сэр Роберт смог очаровать миссис Марш, и вечеринка плавно перешла в ужин.

Все были довольны, особенно Пруденс, которая побаивалась еще величественную мамашу своего возлюбленного. Они с удовольствием поужинали. Омары были великолепны, как и филе с грибами.

Глаза Чарити загорелись при виде клубники, превращенной искусным поваром в соблазнительное блюдо.

Беседа за столом была легкая и непринужденная. Чарити говорила вообще мало, зато Пруденс от счастья болтала без умолку.

Затем сэр Роберт сделал заявление. Он поднял бокал за будущий брак его младшей племянницы и Филиппа Марша, сообщив также, что намерен увезти племянниц с собой в Сомерсет, где они останутся до самой свадьбы, то есть до сентября. Это был тяжелый удар для графа, и он быстро посмотрел на Чарити. Она, казалось, не заметила его взгляда, потому что сама смотрела не отрываясь на своего дядю.