Притяжение I
Шрифт:
– Ау… – крик подруги вывел меня из ступора.
– Да, я здесь. Прости, просто меня напугал какой-то подозрительный тип. Плелся за мной.
– Может очередной папарацци? Они же толпами дежурят возле квартиры твоего Босса. Все ждут триумфального возвращения. Брось, Амелия. Если бы с ним что-то случилось, весь мир бы уже знал. Я думаю, что это политический ход, чтобы цену акций взвинтить.
– Исчезнуть, а потом неожиданно появиться, да еще и с хорошей бизнес идеей или…
– Или? – насторожилась Одри.
– Или новостью. Например – женой… – мне стало совсем не весело. Может она права? Подобный трюк действительно
– Перестань, подруга! Завтра у тебя выпускной, на котором мы должны хорошенько оторваться. Зря я что ли купила столик и для себя?
– Ты тоже идешь? – я заметно повеселела.
– Именно это я и звоню сказать. Мы идем вместе, так что дуй в Грин Плаза, я собираюсь выбрать себе новое шикарное платье!
Платье для Одри мы выбрали действительно шикарное. Длинное в пол цвета спелой темно-зеленой травы из мягкого шифона с глубоким вырезом на всю спину и широкими рукавами-фонарями. Выглядела она в нем сногсшибательно. Высокая и стройная блондинка в безукоризненном дорогом наряде.
А вот мое платье оставляло желать лучшего. Точнее, было оно весьма недурным, но не заставляло мое сердце трепетать. Я купила светло-сиреневое трикотажное платье в пол на тонких лямочках без рукавов. Оно обтягивало фигуру и не имело излишеств. Не о таком я мечтала, но, к сожалению, ничего более путного найти не удалось за те деньги, что я скопила, а тратить последнюю зарплату на то, чтобы щегольнуть один раз, мне не хотелось. Тем более, что предстояло жить на нее и платить кредит за квартиру с нее же еще полтора месяца минимум, пока не устроюсь на новую работу и не получу там аванс.
Мы вернулись домой ближе к полуночи, посидев в кафе и прогулявшись перед сном по набережной. На этот раз Одри тоже заметила странного человека, который следовал за нами по пятам, поэтому мы не спешили возвращаться, чтобы не дай бог не «засветить» свое место жительства. Только тогда, когда человек исчез, мы юркнули в такси и на всей скорости умчались укрыться за спасительными стенами жилища. Лишь оказавшись дома, смогли перевести дух и обсудить случившееся.
– И что, ты думаешь, это было? – вопросила Одри, складывая на кресло сумки с покупками. – С каких пор за тобой таскаются непонятные типы?
– Может это не за мной? Может твой друг, Кристофер приставил к тебе охрану? А ко мне шпиона?
– Может это твой друг Генри приставил к тебе охрану или шпиона?
– Туше…
– Что это?
Дверь в мою комнату была открыта и внимание Одри привлекла необычно большая коробка, стоящая на моем письменном столе. Этой коробки определенно не было, когда мы уезжали. Осторожно подойдя к ней, мы переглянулись. Внушительных размеров подарочная коробка тисненая витиеватыми узорами, перевязанная красным атласным бантом. Вряд ли бомбу стали бы красиво упаковывать. Да и врагов особых у меня нет. Разве что толпы претенденток на место личной помощницы Генри, но этот вопрос казалось, мы уже решили в первые два года моей работы. Устав томиться в ожидании, я дернула ленточку и, освободив от нее коробку, подняла крышку.
Красную розу я узнаю
«Дорогая Амелия. Прости, что заставил тебя волноваться. Не был уверен, что после нашей последней встречи ты захочешь знать обо мне. Прошу не звонить и не писать – это не безопасно. В скором времени, если захочешь, мы встретимся. Заметил, что у тебя две трудности и в знак благодарности за преданность и безукоризненную работу все эти годы, хотел преподнести подарок».
– В знак благодарности, – разочарованно протянула я, озираясь на подругу. Она, кусая ноготь, показала рукой, чтоб я читала дальше и не прерывалась.
«Фирма Аллен ФинГрупп несомненно хорошо платит. Но работа, которую тебе придется там выполнять, предполагает нарушение нескольких твоих принципов – честности и непорочности. Я взял на себя смелость связаться с моими партнерами, фирмой Майк и Питерсон, предоставил блестящие рекомендации. После выпускного, если захочешь, они ждут тебя. Я знаю их как честных и надежных партнеров, которые смогут за несколько лет сделать из тебя очень сильного финансиста. С твоим потенциалом тебя ждет великое будущее. Второй подарок находится в коробке ниже. Мне сказали, что оно тебе приглянулось, но я слишком мало платил за твои труды, чтобы ты могла себе позволить подобное. С извинениями, благодарностью и…
…Генри».
– И многоточие? И чем, кроме благодарности и извинений? Что он имел в виду? И что за многоточия перед именем? – возмутилась я.
– Да подними же ты уже эту бумагу! – взмолилась Одри от нетерпения.
Я подняла и замерла. В коробке лежало платье, которое я действительно примеряла, хотя изначально знала, что купить его не смогу – оно стоило четыре моих месячных зарплаты.
– О-бал-деть!!! – едва дыша, восхитилась подруга. Я же не могла сказать и слова.
Под платьем лежали еще две коробочки – атласные босоножки в тон и на тоненькой серебряной цепочке небольшой открывающийся кулон. На передней крышечке филигранью выложен ажурный цветок мака, лепестки которого состояли из гранатовых камушков. В коробочке с кулоном еще одна записка.
«Мне нравится твоя улыбка, хотя она была для меня редким удовольствием. Открой кулон, вложи в него то, что вызывает улыбку и носи у своего сердца. Каждый раз, когда будет тяжело или грустно, открывай его и напоминай себе о том, что, несмотря на преграды, нужно всегда идти вперед».
– Ты понимаешь, что это значит? – после долгой паузы, триумфально выдала Одри.
– Абсолютно… не понимаю, – призналась я, сжимая в ладони кулон с гранатом и глотая катящиеся по лицу слезы.
Подруга села рядом со мной на кровать, приобняла, позволив мне плакать на ее груди и спокойно объяснила:
– А это значит, что он глубоко, бесконечно и трепетно в тебя влюблен, моя милая.
– Что? – я оторвалась от груди подруги и, призывно шмыгнув носом, заглянула в ее красивые глаза. Они напоминали два искрящихся изумруда.
– То-то, – улыбнулась она, щелкнув меня по носу. – Ложись ка ты спать. Что-то мне подсказывает, что завтра Золушку ждет прекрасный принц на белом коне.
– А как же твой принц?
– Боюсь, что меня ждет только конь. А мужика, на нем сидящего, принцем не назовешь.