Притяжение I
Шрифт:
– У тебя все хорошо? Кристофер не обидел тебя?
– А тебя? – Одри показала на платок.
– Боже упаси… это долгая история. Может, пообедаешь с нами? Если хочешь, я отменю все с родителями, если я тебе нужна.
– Спасибо, дорогая, но сейчас все, чего я хочу – это выспаться, потом выплакаться, потом снова выспаться и выплакаться. А после мы уже сможем поговорить, если я не захочу снова выплакаться. Придешь завтра?
– Конечно. Сразу после встречи со своими новыми работодателями! Крепись. Если что – звони и я сразу примчусь.
Видимо мерзавец Кристофер
Проводив Одри, я села за стол и мы решили, что сначала сходим в театр, затем отобедаем в моей любимой кафешке на берегу реки, на которой отец с Бернардом вечерком планируют часика два порыбачить, если дамы не против, устроить там же пикник. Дамы были не против, учитывая, что завтра родители уезжают, мне хотелось провести с ними какое-то время.
Постановка, вопреки моим ожиданиям оказалась крайне скучной. Отец без зазрения совести проспал весь второй акт, громким адмиральским басом осеняя самые яркие ее моменты, мама весь второй акт проплакала, а я перекидывалась смс-ками с Одри, пытаясь наставить ее на путь истинный и убедить, что жизнь не закончена. Бернард идти наотрез отказался, заверив, что лучше почитает книгу в машине и подождет нас.
Наконец, громкие аплодисменты разбудили отца, отвлекли меня от переписки и вызвали у мамы непрекращающийся поток слез. Ну, хоть кто-то оказался под впечатлением.
От обеда с нами Бернарду отказаться не удалось. Отец четко решил измучить его окончательно, поскольку ему было скучно в женской компании, и требовался компаньон. Мы заказали пасту, роллы, мороженое и кофе самых разных сортов, имея твердое намерение налакомиться всласть. Мама все еще временами всхлипывала, вспоминая моменты из пьесы, отец с Бернардом оживленно обсуждали неведомые мне военные и стратегические вопросы, а я скучающе поглощала роллы, пока не увидела в дверях малоизвестной кафешки знакомую фигуру, которая ни при каких обстоятельствах «случайным образом» не могла здесь оказаться.
– Бернард. Или мне лучше обращаться к вам «Брут»?
– Как вам будет угодно, мисс Уэйнрайт.
– Мистер и Миссис Уэйнрайт. Простите за опоздание, – с сияющей улыбкой Генри Эллингтон вручил маме цветы и протянул отцу какой-то чемодан. Разве можно опоздать, если тебя вообще не приглашали? – Нам так и не удалось познакомиться, как это подобает нашему новому статусу. Для прекрасной дамы – прекрасные цветы. А вы, я слышал, любитель рыбалки.
– Брут? – сурово сдвинул брови отец, который тоже не был высокого мнения о Генри. Бернард пожал плечами. Это его работа и никто на него зла не держал. – Любитель.
– Тогда вам обязательно это пригодится.
Отец открыл чемодан и обнаружил там множество самых разных садистских приспособлений: крючки, грузила, лески, блесна и куча всякой другой дряни для убийства рыбок.
– Хорошо. Уважил старика. Присаживайся.
– А это для моей ненаглядной невесты, – он протянул бархатную коробочку в форме
– Открывал?
– Не могу сказать, что смог побороть любопытство, – лукавый взгляд прожигал во мне дыру.
– Пойдем-ка, выйдем, – сурово сдвинув брови, потребовала я, улыбнувшись при этом родителям.
Мы вышли на улицу и сразу же накинулись друг на друга.
– Что за цирк ты устроил?
– Почему ты не позвонила?
Мы одновременно повысили голос и уставились, словно первый раз увидели друг друга.
– А ты бы ответил? – парировала я. Растерянный вид мужчины послужил ответом. Так я и думала. Конечно, он не стал бы отвечать, поскольку был слишком занят.
– С этого момента все изменится. Бернард будет сопровождать тебя от двери до двери, даже если эта дверь ведет в туалет!
– Еще чего! – возмутилась я. – О, если ты переживаешь, что я могу выдать информацию о твоей ненаглядной всем, кто решит меня придушить – не переживай. Я этого не сделала и не планирую, потому что умею держать язык за зубами.
– Не будь циником, Амелия! Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Это не я выдаю свою бывшую подчиненную за невесту, чтобы ценой ее жизни спасти настоящую любимую!
Голая правда будто оглушила его. Он смотрел на меня изменившимся холодным взглядом и через несколько минут молчания, наконец, произнес.
– Ты права. Я действовал как эгоист. Мы все исправим. Я освобождаю тебя от этой нелегкой и нелицеприятной обязанности, наша договоренность более не обязательна для тебя.
– Вот значит как? – опешила я. – То есть тебе было мало выставить меня посмешищем перед журналистами во время вечеринки в честь нашей мнимой помолвки, теперь ты желаешь окончательно меня растоптать? Чтобы они размазали меня и смешали с дерьмом? Уж прости за неприкрытые эпитеты! И кто вообще после такого всерьез посмотрит в мою сторону? Я не говорю о своих личных отношениях, а имею в виду деловую репутацию! Но, к слову, и личной жизни у меня после этого тоже не будет.
– Я не подумал об этом, прости, – у него заиграли желваки.
– Конечно, не подумал. А о своем обещании сделать все, что потребуется, со своей стороны, чтобы отблагодарить, ты тоже забыл? Это твоя благодарность?
– Обещание в силе. Проси все, что угодно.
Совершенно не думая, в порыве ярости я выпалила первое, что пришло мне в голову. Осознание произнесенного пришло слишком поздно.
– Я хочу ребенка от тебя! Ты пойдешь на это?
– Пойду, – не колеблясь ответил мужчина, что ошарашило меня еще больше. Неужели он настолько без ума от своей Шарлин, что готов сделать ребенка нелюбимой женщине, лишь бы сохранить тайну? Меня затошнило… Это каким мне надо быть извергом, чтобы пойти на такое? И насколько глубоким должно быть его чувство. Мое сердце разбилось окончательно, а на его месте жгучим ядом разливались ненависть и презрение. Но сложно было сказать к кому больше, к нему или к самой себе.