Притяжение II
Шрифт:
– Да. Мне тоже, – она тяжело вздохнула и вышла.
Черт! Черт бы все это побрал! Мне стоило огромных усилий, чтобы не швырнуть со стола бумаги и все, что на нем нагромождено. Я такими трудами выстраивала вокруг себя ледяной щит, а она пришла и в один миг блеском своих янтарных глаз разрушила его! А что было бы, предстань передо мной сам Генри? Даже подумать страшно. Ведь я бы тогда, откинув страх, стыд и самоуважение утонула бы в нем. А самое ужасное – я до боли хочу этого! Хочу его видеть, слышать самый родной на свете бархатный бас. Хочу вдохнуть аромат его великолепного парфюма, смешанного с его запахом. Мои пальцы еще помнят тепло его кожи, а губы хранят
* * *
В фирме Аллен ФинГрупп не принято задерживаться допоздна. Она стояла под окнами высокого здания, сотканного из стекла и стали и, запрокинув голову, отсчитывала окна. Да. В его офисе еще горит свет. В соседних – непроглядная тьма. Великолепно. Никаких свидетелей.
10 этажей и, привычно звякнув, лифт раскрыл перед ней свои створки. Помощница уже ушла. Дабы избежать соблазна, он держал в секретаршах дородную даму 50-ти лет. Такую, чтобы не хотелось ее трахнуть, иначе офис превратился бы в сплошной траходром. Впрочем, при желании, возраст и внешность тоже не станут для него преградой, а дополнительные деньги всем нужны…
Она еще раз повторила про себя, почему должна это сделать и, набравшись смелости, решительно и без стука открыла дверь.
Он сидел за массивным столом из красного дерева Махагони. Кристофер любил похвастаться своим элитным набором мебели, который сделан на заказ в единственном экземпляре. Увидев гостью, мужчина удивленно поднял брови и расплылся в самодовольной улыбке. Она застыла в дверях, кажется, борясь с тем, что должна и с тем, что хочется. Долг победил, и полы легкого летнего плаща распахнулись, продемонстрировав красное кружево белья. Проведя пальчиком по линии, где заканчиваются чулки, она улыбнулась.
– И как это понимать? – голос Кристофера на порядок ниже, чем обычно. Вид полуобнаженной Одри его явно возбудил.
– Это не нужно понимать, – стук каблучков медленно приближал ее к плотоядно улыбающемуся руководителю фирмы. Облокотилась о стол, предоставив ему возможность полюбоваться округлыми очертаниями ее тела, в полутьме еще более пленительного, чем обычно. Пальто с мягким шелестом спало на пол.
– Я акцептирую вашу оферту, – он сорвал с себя галстук и швырнул его на пол. – Тем более что я зверски голоден.
Конечно. Ведь любовница номер один лежит в больнице с абортом. Любовница номер два уехала в отпуск с мужем, а любовница номер три, то есть сама Одри, стоит прямо перед ним и прекрасно знает, чего ожидать.
Груди придавили разложенные на столе бумаги, а ладони ухватились за край стола. Звук расстегивающейся ширинки. Это будет быстро. Это всегда быстро.
– Мне не хватало твоей аппетитной попки, – наслаждаясь видом навалившейся на стол любовницы, Кристофер со всей силы шлепнул ее по ягодицам. Впившись ладонями в край столешницы, она вскрикнула. Шлепок, еще один. Со стола слетели бумаги. Разгоряченный видом краснеющих от ударов ягодиц, Кристофер без лишних церемоний овладел попкой женщины.
Она считала минуты, пока он с рычанием властными толчками вбивался в нее, намотав золотистые пряди на свой кулак и заставляя Одри запрокинуть голову.
– Нравится, шлюшка? – хрипел он, поглаживая изгиб ее изящной спины. – Нравится, когда прут, как последнюю
– Да, Господин.
– Не слышу, – ладонь сжала хрупкую шею, едва давая говорить.
– Да, господин, – слезы были готовы прыснуть из глаз. Но она терпела.
– Я говорил, что будешь скулить и истекать соками по мне, – он наслаждался своим превосходством и видом женщины, вбиваясь в нее сильнее, ускорив темп, пока, наконец, с громким протяжным воплем не кончил в нее. Стойко перенося, пока он полностью не изольется в ее задницу, Одри блуждала руками по столешнице, случайно обронив еще несколько бумаг. Тринити… Генеральный директор… У двух конкурирующих фирм нет общих сделок, как эти документы могли оказаться здесь? – Все. Свободна.
Он застегнул молнию на штанах и, поправив рубашку, вернулся на свое рабочее место.
– Я подниму документы, Господин, – сгребая в охапку бумаги с пола, она бросила их на стол и, накинув на плечи плащ, спешно покинула кабинет.
– Одри! – окрик застиг ее уже в коридоре. – Завтра в это же время здесь же. Приготовься к долгому и глубокому минету. Твоя задница мне уже надоела.
– Скотина, – шепотом выругалась она и, кутаясь в плащ, выскочила из офиса. Уже на улице, взахлеб глотая воздух, словно он сможет очистить ее от только что совершенного грязного акта, она набрала номер телефона. – Я все сделала.
– Отлично, – женский голос на том конце казался очень довольным.
* * *
Мигель удивился, заметив меня, в нерешительности застывшую в дверях. Я любовалась, как он под переливы гитары виртуозно скользит по паркету. Абсолютное владение телом восхищает и завораживает. Можно вечно смотреть на языки пламени, которые танцуют на опаленных бревнах. Именно таким пламенем и казался мне Мигель, достигший в искусстве танца столь больших высот, что мне подобное даже и не снилось. Красив как Бог, опасен как черт. Есть в нем что-то не из этого мира.
– Ну что, партнерша, принесла? – смысл его слов дошел до меня далеко не сразу. Я скинула с плеча сумку с формой и подошла к мужчине, протягивая «то самое».
– Свидетельство моего преступления. Дома еще три таких. Один, к слову, отрицательный!
Мужчина добродушно рассмеялся и, сгреб меня в охапку, поцеловав в макушку. Такие поцелуи дарят лишь друзьям. Очевидно, что мои рвотные подвиги навсегда перечеркнули наше возможное романтическое будущее. А как я смогу пережить расставание с Генри, если не закрою рот стонущей душе новым романом? Я усмехнулась, вспомнив разговор с Одри. Она тогда цинично заметила, что стонущая душа не проблема, а вот стонущая вагина – это серьезно. Может довести до беды и дел натворить.
– Поздравляю, Амелия, – он загадочно и, кажется, с грустью смотрел на меня. Помолчав, бодро приказал переодеваться и на паркет. И никаких тебе нотаций, наставлений или рассуждений на тему. И даже не спросил, собираюсь ли я оставить ребенка.
Я рада, что предпочла работе тренировку. Танцы взбодрили и рассеяли мои негативные мысли. Удивительно, как ритмичное перемещение тела в пространстве под музыку способно магическим образом изменить психологический настрой. Мне стало почти хорошо. Ровно до того момента, пока я не поняла, что занятие окончено и пора переодеваться. Казалось, мы с танцами общаемся на «ваше величество» и «эй, ты, холопка». Каково было мое удивление, когда пируэты стали поддаваться, поддержки удаваться, а ритм улавливаться. Выступление уже не казалось каким-то наказанием. Я находилась в приятном возбуждении и предвкушении. Хотелось испытать свои пределы.