Притяжение любви

Кент Памела

— Я тоже был очень занят. — Он рассказал Линдсей о том, как у него прошла неделя, о старушке, которой поставили ошибочный диагноз и отправили умирать в полном неведении в богадельню, пока оттуда ему не позвонила знакомая медсестра и все не рассказала. — Я осмотрел ее во вторник, а в среду уже прооперировал. В начале этой недели она уже называла весь персонал по именам и расспрашивала о семьях. Теперь, когда она окончательно поправится, ее выпишут домой.

— Это прекрасно. — Линдсей взяла его за руку. Она гордилась Стефаном.

— Это все

наука.

— Не наука, а люди, которые умеют научные достижения применять.

— Научные принципы лечат.

— Лечит человеческое участие.

— Не сомневаюсь, твой друг Алден с тобой бы согласился.

— Я тоже в этом не сомневаюсь.

Он взял ее чашку, чтобы наполнить чаем.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше. Меня лечит твое присутствие.

— И хорошее питание.

Она рассмеялась. Они неотрывно смотрели друг на друга. Их теперешняя близость становилась пугающе притягательной. Ей больше не хотелось делать вид, что это не так.

— А когда, по-твоему, разница между нами сделалась роковой?

— Когда мы перестали пытаться понять друг друга.

— Возможно. — Она взяла свою чашку, но к губам не поднесла. — Я пыталась все понять. Мне даже казалось, что у меня получилось.

Стефан так долго раздумывал, прежде чем ответить, что Линдсей решила, что он хочет сменить тему. Но она ошиблась.

— И что же ты поняла?

Линдсей показалось, что она готова простить его.

— Я поняла, что ты любил меня, насколько это возможно для тебя. Что у тебя никогда и в мыслях не было сделать мне больно. Но что любовь никогда не будет занимать главное место в твоей жизни. У тебя попросту не было на нее времени.

— Тогда ты ничего не поняла.

Она снова поймала на себе его взгляд, хотя и понимала, чем это чревато.

— И что же я не поняла?

— Сейчас не время говорить об этом, — ответил он холодно.

— Может быть, это поможет нам преодолеть время.

— Думаю, тебе следовало завести этот разговор до того, как мы развелись.

— Мне казалось, если бы ты тогда понял, в каком я отчаянии, то сам завел бы этот разговор. Но этого не произошло. Ты просто посмотрел на меня и сказал: «Ну что ж, раз ты этого хочешь, я поговорю со своим адвокатом».

— А ты заговорила о разводе, только чтобы поднять проблемы наших взаимоотношений? Решила таким образом положить конец игре, правила которой даже не удосужилась мне объяснить?

Линдсей поставила чашку.

— Нет! Тогда я была слишком обижена, чтобы продолжать с тобой жить. К тому же я знала тебя слишком хорошо и понимала, что даже под страхом развода ты не станешь говорить мне о своих чувствах.

— Подожди минуточку. Я сейчас вернусь.

Она не могла ждать. Ответы Стефана, так же как и его молчание, вертелись у нее в голове. Беспокоило ее и еще кое-что. Ее собственные слова. Правду ли она говорила? А может, она попросила Стефана о разводе, ухватившись за это, как за последнюю попытку примирить противоречия между ними, и сама отказывалась в этом

себе признаться? Может, это было всего лишь неудавшейся попыткой показать ему, как он ей нужен?

Тогда Линдсей и впрямь убедила себя в том, что хочет, чтобы Стефан ушел. Теперь же ее мучали сомнения, а было ли это ее истинным желанием. Прошел год — их развод стал свершившимся фактом. Но принес ли он ей хоть какое-нибудь успокоение? А главное, думала ли она когда-нибудь, что он принесет успокоение?

— Ты можешь сесть?

Даже если Стефан и был взволнован происшедшим, это не было заметно. Он был похож на самого обыкновенного врача, которому каждый день приходится иметь дело с совершенно посторонними людьми. Линдсей ничего не оставалось, кроме как можно скорее покончить с этой процедурой, и она уселась, оперевшись на подушки.

— Как ты себя чувствовала утром, до того как тобой занялся Алден?

— У меня кружилась и болела голова.

— У тебя такое впервые?

Сказать ли ему правду, подумала Линдсей.

— Нет, но сегодня я впервые почувствовала, что не могу не обратить на это внимание.

— Линд…сей. — Он покачал головой. — Обещай, что, если у тебя появятся еще какие-нибудь необычные симптомы, ты сразу же поставишь меня в известность.

— Стефан, головные боли у меня от перенапряжения.

Он взял стетоскоп.

— Давай я послушаю тебя.

— У меня все в порядке с дыханием.

— Не сомневаюсь. Но все же позволь мне тебя послушать.

Она никогда его не стеснялась, даже в самом начале их отношений. Все это глупости, сказала она себе и расстегнула молнию.

Он потянул молнию еще ниже. Должно быть, Стефан догадался, что на ней нет бюстгальтера.

Стефан согрел раструб стетоскопа ладонью.

— В груди какие-нибудь боли беспокоят? Или кашель?

Линдсей отвела глаза.

— Нет.

— Послушай, Линдсей, я все-таки врач.

— Ты мой муж и любовник. — Тут она поняла, что только что сказала. — Бывший, — добавила она.

— Дыши.

Это было нетрудно, но, когда он коснулся ее стетоскопом, она вздрогнула. Стетоскоп был холодным, но ладонь Стефана оставалась теплой. Он обвел рукой ее грудь и прижал инструмент к телу.

— Выдохни.

Нарастающие в ее теле ощущения не имели ничего общего с болезнью. Линдсей почувствовала, как кровь прилила к щекам и как захватило у нее дух, когда он снова переместил стетоскоп.

— Вдохни еще раз.

— Ты еще не наслушался?

Стефан встретил ее взгляд.

— Вдохни еще раз.

Она вдохнула и задержала дыхание. Левой рукой он придерживал ее за плечо, а правой держал стетоскоп.

— Хорошо, теперь выдохни.

Линдсей знала, как учащенно бьется ее сердце. Ей казалось несправедливым, что все ее чувства так очевидны для него в то время, как свои он прячет глубоко внутри.

— Тебя так беспокоит мое здоровье? — требовательно спросила Линдсей. — Или это еще что-то? В конце концов, как ты можешь оставаться объективным?