Притяжение страха
Шрифт:
– Что с тобой?
– удивился ее спутник.
– Ты видел?! Ты видел их?!
– Их?
– Черных людей… Они убежали вон туда - ты их видел?
– Успокойся. Это всего лишь готы… Ничего особенного.
Он сказал это так уверенно, что Юлия действительно почти успокоилась. А что еще оставалось делать? Не рассказывать же ему о том безумии, в котором она оказалась тогда ночью, влекомая одиночеством и собственной дуростью? Она даже позволила ему провести себя сквозь всю эту, словно шатающуюся постройку, призванную сводить с ума, к тому месту, откуда убежали
На камнях стены, разрушая целостность и необычную гармонию сказочного пространства, чернели, нарисованные краской для граффити, три огромные, в человеческий рост, искривленные шестерки.
– Боже… - прошептала Юлия в ужасе, - а это что такое?
– Это?!
– голос Карлоса дрожал от гнева.
– Это человеческая тупость.
– Что-что?
– Los monstruos poco desarrollados… Los cretinos Estupidos… Las Bestias [22] .
Он переводил яростный взгляд со стены, изуродованной «числом зверя», на начало тропинки, где скрылись люди в капюшонах. И что-то подсказывало Юлии, что им несказанно повезет, если он не бросится сейчас же в погоню.
Им повезло. Карлос вновь повернулся к Юлии. Взял в ладони ее руки, совершенно ледяные, несмотря на влажную жаркую духоту, царящую в парке.
– Не бойся, не стоит. Администрация парка уже несколько лет не может ничего поделать с сатанистами, которые облюбовали это место для своих… перформансов! Они стоят друг друга. Одни могут лишь малевать шестерки, ловко скрываясь от парковой охраны, а другие… - он горько усмехнулся, - научились, каждый раз, отчищать их средствами для мытья унитазов.
В его голосе было столько затаенного бешенства, презрения и боли… Только глаза оставались спокойными. Темно-серебряными. Как небо перед грозой.
– Не бойся… - он улыбнулся, - они думают, что если натянут на свои дурные головы черный шелк и вымажут всю Барселону вонючими красками - так уже, что-то из себя представляют.
Кто - они? Сатанисты? Готы? Психи? Вампиры? Наркоманы? Кажется, он относился к опасности, исходящей от них, не особенно серьезно. И рядом с ним - в непосредственной близости - она тоже, ничего не боялась. И никого - кроме себя самой.
– Я не боюсь, - сказала Юлия, и это была правда, - расскажи мне, что было дальше?
– Видишь, что творится вокруг этого человека, даже теперь, когда он давно умер? Может, не нужно?
– Нужно. Теперь, точно нужно.
– Даже, если это окажется опасным?
– Меня при слове «опасность» скоро будет тошнить!
Внимательно посмотрев в ее решительное измученное лицо, дон Карлос мягко улыбнулся.
– Тогда пойдем дальше…
Спальня Гауди в доме Гуэлей изумила Юлию. В основном - неожиданностью. После всего увиденного в фантастическом парке-дворце. После всех этих великолепных интерьеров с роскошной отделкой: черное дерево, палисандр, черепаховый панцирь, слоновая кость, одна комната облицована эвкалиптом, другая - буком, резные потолки с накладными листьями из золота и серебра! Спальня великого
– Вот здесь он жил долгое время.
– Это - его комната?!
– Что тебя удивляет?
– Я думала…
– Ты думала, его жилище - дворец с золотым потолком, набитый сверху донизу изумрудными драконами и сапфировыми летучими мышами?
– Ну, что-то вроде этого…
– Антонио был красавец, - с оттенком затаенной гордости сообщил дон Карлос.
– Рыжеволосый щеголь с ярко-голубыми глазами. С юности он обожал роскошь… лайковые перчатки, духи, шелковые цилиндры, вкусную еду… И женщин.
– Серьезно?
– Юлия с недоверием разглядывала, почти убогую, обстановку комнаты.
– Это потом, он превратился в старика…
Презрение в голосе дона Карлоса было уже открытым. А еще там были боль, горечь и какая-то странная обида.
– …когда предал сам себя… стал питаться водой и вареными яйцами, утверждая, что это совершенство по форме. Ходил в лохмотьях, как бродяга, жил на стройке и… все это было потом. Когда он начал искупать грех, которого не совершал…
– Какой грех?
– Пойдем отсюда.
Они долго шли по извилистой крутой тропинке между соснами. И поднялись на самую вершину горы. И там, на самой высокой точке холма, увидели искусственное каменное возвышение с тремя крестами.
– Это называется «Голгофа»… Мало кто сегодня отдает себе отчет в значимости этого символа. Туристы используют эту наивысшую точку парка, как обзорную площадку.
Подойдя к возвышению, Юлия обернулась… и ахнула! Отсюда была видна вся Барселона. И море. И небо. И облака… И свет, струящийся вокруг них, или исходящий от них, или проходящий сквозь них, был ослепительным. Но все равно, хотелось смотреть на него, не отрываясь. Она могла бы пойти по этим облакам…
– Он обожал смотреть на облака… - говорил Карлос, опершись рукой о каменный крест, - лежал в траве часами, глядя в небо… А потом зарисовывал такие фигуры и образы, которые никогда не пришли бы в голову ни одному человеку. Он был гений, с самого рождения…
Юлия невольно засмотрелась на дона Карлоса. Голубой шелк рубашки бесподобно оттенял темно-золотистый оттенок его загара. Лазурный отсвет был в его глазах, и сейчас они казались тоже голубыми. Небесно-голубыми и мечтательными. И еще было очень похоже, что он говорит о себе.
– …он рассматривал деревья и цветы не для того, чтобы полюбоваться… а чтобы понять, каким образом сочленяются ветви в кроне, лепестки в соцветиях. А потом создавал своды зданий по образу и подобию самой природы… он мог часами наблюдать путь улитки, запоминая форму склизкого следа, остающегося после нее на траве…
Юлии стало страшно. Вдруг показалось, что она совершенно одна здесь, на вершине этой горы. Так далеко был сейчас ее увлеченный спутник.
– Ты рассказываешь об этом так, как будто знал его лично!