Притяжение века
Шрифт:
– Могу я просто мечтать?
– Это бессмысленно.
– Да. Ты можешь все. Я бы сделал все для тебя. Мечтай – я должен знать все твои мечты, чтобы они осуществились, – хотел сказать, но не сказал.
Он обернулся, отгоняя воспоминания.
– Это было желание Бьянки? Чтобы Мэри исчезла?
Другая ответила утвердительно, но червь сомнения остался. Или желание Бьянки оказалось настолько сильным, или совпало с желанием Мэри, и значит, она сама хотела исчезнуть. Чтобы не выходить за него? По
– Расскажи мне об Англии, – попросил гостью.
Но расспрашивал в основном о Блэкберне. Возможно, она замужем? Живет своей жизнью, и он – пыль прошлого на ее туфельках, а столько убивался и горевал об утрате. Стыдно оплакивать то, чего не имел. Ему вдруг захотелось совершить настолько отвратительный поступок, чтобы раненная душа взвыла, задохнулась от возмущения и замолчала. Надолго, а лучше, если исчезнет. Это не сложно, ведь жил же он без нее раньше.
Он рассмеялся, придумав, какую шутку сыграет с Мэри, как отомстит за то, что сбежала, оставила его, за то, что бросала в привычное отчуждение. Он возьмет то, что ему дают Боги. Копия? Быть может, в ней есть хоть что-нибудь от его женщины? Страсть?
Пол склонился над ее креслом, расставил руки по сторонам, захватив в плен.
– А как на счет твоих желаний? – дунул в зардевшееся ушко. – Или моих? Осуществим? Сопротивление и согласие не обязательны.
Глава 26
Эсма обняла его, уткнулась подбородком в грудь, и Джед закрыл портал. Где-то там замерли две пары: граф и Мэри, и Пол и Мэри, и продолжат уже без наблюдателя.
– Справятся?
Джед ласково провел по руке, обнимавшей его.
– Время подошло к тому, чтобы обернуться.
– Ты будешь скучать по ним?
– Я еще не прощался.
– Что это значит?
Он повернулся к девушке, поцеловал в макушку, отстранился.
– Думай, – сказал с улыбкой, – делай выводы.
– А можно я немного, еще чуть-чуть посмотрю, чем они сейчас занимаются?
Джед пожал плечами.
– Вряд ли это покажется тебе интересней, чем виконт в постели любовницы. Ты ведь за ним только что наблюдала?
Эсма вспыхнула, надула капризно пухлые губки.
– Он мой, – сказала, будто кто-то оспаривал. – А Мэри…
– Мэри моя.
Эсма скрестила на груди руки, топнула недовольно ножкой. Совсем как маленькая девочка. Нет… всегда маленькая девочка. Джед обнял ее, провел по длинным рыжим волосам, усмиряя ревность.
– И ты все-таки возьмешь ее?
Он усмехнулся.
– И какая тебе нравится больше: толстенькая или сдувающийся шарик?
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, верно?
Эсма расслабилась в его объятиях, злость выплеснулась и принесла облегчение.
– Я тоже люблю тебя. – Она обняла его крепче. – Хоть я и не помню, что это.
Джед видел ее будущее и мог бы сказать, что знает об этом и что она действительно любит его, но не стал. Когда сердце забьется
Обнимая Эсму, он незаметно раскрыл портал и заглянул в мир живых. Одна Мэри вытирала рот от поцелуя Пола, а он тянулся за вторым, другая Мэри едва дышала от напора графа. Все правильно, все так и должно быть, не время вмешиваться, даже если обе мысленно его призывают.
– Джед! – умоляла Мэри в двадцать первом веке.
– Джед! – звала Мэри в девятнадцатом.
– Нет, – послал сообщение обеим и закрыл портал.
– Не бросай меня…
Джед не ответил, зато граф с азартом продолжил наступление.
– Бросить? Сейчас? Это невозможно, – сказал присев на подлокотник дивана, к Мэри, склонил голову к ее уху. Она забилась в угол, то есть, практически прильнула к нему сама и единственное, что оставалось – взять предлагаемое. – Ты уже дышишь почти ровно после моих поцелуев, но я дам тебе еще небольшую передышку.
– Мне нужно идти.
Мэри попыталась встать, но граф навис над ней, уперев одну руку в спинку дивана и тем самым словно взяв в плен.
– Я расскажу тебе одну из своих фантазий, – сказал, понизив голос до шепота. – Я поделюсь с тобой тем, что вижу в снах, чтобы мы смогли повторить это. Тебе понравится, сладкая. Сначала я буду нежен, чтобы ты доверилась и подпустила ближе. Я прикоснусь губами…
Он сделал паузу, два дыхания сплелись.
– Как думаешь, с чего я начну? Правильно, – еще ближе и тише раздавался шепот, – ты ведь хорошо разбираешься в этих вопросах. – Его пальцы прикоснулись к вырезу платья. – Придется его разорвать: слишком скромное для того, что я хочу.
Мэри встрепенулась, пытаясь отстраниться, но вторая рука графа притянула ближе.
– Ты даже не дослушала, – он притворился рассерженным. – Сладкая, не торопись, мы все успеем. Верь мне. Разорванное платье, спущенные чулки… подвязки я оставлю. И туфли. – Он приподнял подол платья. – Расшитые серебром? Ты подготовилась, сладкая.
Его губы опустились к ее шее, осыпая быстрыми поцелуями.
– Здесь я оставлю свою метку. Когда-нибудь, – граф довольно улыбнулся. – И каждое утро ты будешь смотреть на нее, и вспоминать, что я был в тебе, на тебе. Лежа. Сидя. Стоя… Как еще, сладкая? Напомни. Как еще ты хочешь?
Он поднял голову, и Мэри показалось, что за маской нежности притаилась злость. Он понял, догадался, что ее опыт в данном вопросе не чисто теоретический? Но даже если и так, она ему ничем не обязана и ничего не обещала. Ее вообще не должно быть в этом веке и хранить девственность человеку, который умер за двести лет до твоего рождения…
Она разозлилась на него за этот взгляд. Разозлилась на себя за невозможность дать то, что он требовал или… скорее, за желание дать то, на что он посягал. Она могла бы. Раньше. Если бы они встретились вовремя. К черту! Она не обязана оправдываться!