Притяжение

Ann Lee

— Ты сам виноват, — сухо отреагировал Руслан и отряхнулся. — Я предупреждал тебя…

— У тебя, что совсем ничего святого нет?! Она же жена моя! У нас семья! У нас дочь! А ты… — Витёк не сбавлял оборотов, кружил вокруг Руслана. — А ты кто? Уголовник! Бродяга! Да она твоего мизинца не стоит!

— А твоего стоит? — зло усмехнулся Руслан, впрочем, уже тогда понимавший, что прав Витёк.

Кто он? Присвоил чужую женщину. И пусть ему с ней хорошо, как не с кем, но он взаймы брал эту жизнь. Они, по сути, и незнакомы. То, что у них трах офигенный, ещё не повод жить вместе. Но как не хотелось с ней расставаться, чувствовал Руслан, что подойдёт ему царица

по всем параметрам. Но… Вот если бы она сама согласилась, несмотря ни на что. На всё это некрасивое начало. На все эти дебильные обстоятельства. Просто взяла и осталась с ним.

Но царица не кинулась к нему на шею. Она замерла, хотя ему в последнее время казалось, что есть у них что-то настоящее, во всём этом безумном сексе, в этой неумолимой тяге к ней. Когда он просто наблюдал, как она спала, умаянная им. Наблюдал за ней, когда они ужинали вместе. Ловил её жесты, малейшее изменение мимики. Но прав Витёк, не променяет она свою жизнь, на непонятно кого. Непонятно кто, это он, бесчувственное чудовище, как она его назвала. Мальчик, упрекнула напоследок. Всё тогда ему казалось верным и закономерным, он брал её взаймы, вероломно и нагло, и нужно было завязывать. Она не первая, и не последняя.

Тогда утром даже проводить не вышел, смотрел в окно, как Тоха помогает ей сесть в машину, и тёмный внедорожник увозит её прочь. Стало так паршиво, что он разозлился сам на себя. Поднял весь дом, заставил Зару отмыть всё с хлоркой, чтобы духу не было её, выкинул всё, к чему прикасалась. Только легче не стало.

Царица начала сниться ему. Грёбаные порно сны, с её участием, изводили его неделями.

Другие бабы не помогали, ему было просто тошно смотреть на них, а уж прикоснуться.

Алкоголь не брал.

Изматывающие тренировки, вырубали его тело, но подсознание, опять воскрешало в голове напряжённое, выгнутой тело, в которое он погружался раз за разом, и просыпался с каменным стояком, который еле-еле помогал сбивать холодный душ.

Работа стала спасением. Он пёр как танк. Бронебойный и огромный, сносивший всё на своём пути. Не оглядываясь, не размениваясь на полумеры. Люди отсеивались, финансы росли, репутация крепла. Голова пустела, память притупила образ той роковой, которая заставляла чёрствое сердце болеть.

И вот опять, стоило только почувствовать тонкий цветочный аромат, и он снова окунулся в эту муть.

2

Руслан накинул пиджак, и поправил галстук, излишне туго, затянув его, словно стараясь задушить на корню все ожившие воспоминания. Вышел в приемную, где Елизавета заканчивала последние приготовления.

— Руслан Заурович, служба безопасности предупреждена, машина ждёт… — начала она отчитываться, но Руслан перебил её.

— Ты не едешь, — отрезал он, решив это за доли секунды, понимая, что просто физически не сможет дышать этим ароматом целый вечер. — И духи смени, если завтра, хоть намёк почувствую, уволена.

Елизавета, вполне привыкшая к тяжелому характеру своего руководства, немного опешила, но тут же собралась.

— А как же Александров?

— Разберусь как-нибудь, — буркнул Руслан, и зашёл в лифт, тяжело глядя, на растерянную Елизавету, пока створки лифта не скрыли её от него.

Он хмуро уставился на своё отражение в зеркале лифта. Стильный итальянский костюм. Шёлковая рубашка. Модная причёска, и подстриженная, и по-модному обрамленная триммером борода. Он весь был, как те комерсы, которые из грязи в князи. И пусть выглядел он, лучше, намного лучше, но чувство чужого костюма, чужой сущности, опять нагнали Руслана. Особенно оно усилилось,

подстёгнутое плохим настроением. Руслан привычно, усилием воли пытался вернуть себе, спокойствие, но червячок уже принялся за свою работу, начал грызть его черствое сердце. И именно в эти моменты он остро чувствовал своё одиночество, которым никогда особо и не тяготился. Вот только в последнее время оно его напрягало. И сейчас, после всей этой череды воспоминаний, он неумолимо погружался в тоску. Даже ему хотелось принадлежать кому-то, кому он не безразличен. Кому он нужен такой, какой он есть.

Так в детстве он стремился завоевать любовь отца, потом уважение деда. А совсем недавно хотел присвоить женщину, но видимо она была права, он ущербный.

— Где Лиза? — спросил Тоха, встречая Руслана на первом этаже.

— Она не едет, — ответил он, и подозрительно глянул на друга.

— Лиза? — выразительно произнёс он, вкладывая в интонацию вопрос, который Тоха, несомненно, понял.

— Ну, Елизавета Дмитриевна, — поправился друг.

Они вышли на улицу, и пьянящий майский аромат ударил в нос, а было такое ощущение, что Руслана саданули чем-то тяжёлым по голове. Пьяный, сладко-свежий аромат гулял по вечернему городу. И небо лазурное и глубокое, совсем как её глаза…

— Без «ну», — рявкнул Руслан, чувствуя, как закипает и старался сдержаться, понимая, что друг не причём, но профилактику никто не отменял, — не смей её даже взглядом касаться! Я такой больше не найду, так что забудь про неё!

— Да я… — вскипел Антон, он единственный на правах друга мог нарушить субординацию, и ему единственному это позволялось

— Я серьёзно, Тоха, Елизавета Дмитриевна, для тебя под запретом, никакого нахер харасмента! Не разлагай мне кадры!

— А сам-то! — зло выплюнул Тоха.

Что ж за вечер такой-то?

Руслан совсем не элегантно сплюнул.

— Всё сказал? — он оттолкнул друга, и сам сел за руль.

— Руслан, — видимо Тоха опомнился, понимая что, он, нарушает инструкцию, но Руслан даже не взглянул на него, газанул, и тяжёлый внедорожник козликом полетел по вечернему городу.

Сперва Руслан хотел плюнуть на выставку, но прикинув варианты, которые состояли из бара, шлюх, и одинокого дома, решил всё-таки съездить. Потому что всё это навивало такую тоску, что впору волком выть.

Он слонялся в редкой толпе по длинным коридорам галереи, рассматривая на стенах абстракционизм, именитого художника, теребя в руке бокал с минералкой, и скучал.

Он ни хрена не понимал в искусстве. Ему откровенно было скучно. И даже зазывные взгляды разодетых баб, и встреча пары знакомых не скрасили его досуг.

Руслан посмотрел на часы, и, прикинув, что он пробыл здесь полчаса, и можно валить, пошел, на выход. Ну, по крайней мере, так ему казалось, что там, куда он шел, был выход. Хотелось убраться поскорее из людного места. Забиться, как старому псу в конуру и повыть немного. Все его надежды на то, что культурное времяпрепровождение спасёт его от хандры, провалились. Ему стало ещё тоскливее, и ещё боле пронзительно чувствовалось собственное сиротство. Единственным его увлечением стала работа. Он много времени тратил на самообразование, на вникание в финансовые аспекты. Да просто на то, чтобы не быть идиотом, когда разговаривал с подчиненными, и сейчас снова хотелось зарыться в бумагах, вчитываясь в каждую строчку, чтобы мозг привычно анализировал, искал выходы, предлагал решения. Но этот грёбаный вечер с его ароматами и воспоминаниями, вывели его из равновесия, и он не мог его найти, не понимал как.