Притяжение

Летова Мария

“Мой брак и все, что с ним связано, тебя не коснется”.

Его брак меня не касается, но это не меняет того, что на секунду у меня внутри все перевернулось. Всего секунду, но я чувствовала разочарование от того, что все это, все что происходит с нами — ненастоящее. Всего лишь командировочный роман, черт возьми. Что-то опустошающее забралось мне под кожу, всего на секунду.

Это глупо.

Отношения требуют работы. Упорства, терпения, желания. Это все не про меня! Я… не способна на отношения. Я даже не способна заняться чертовым сексом.

Женат он или нет, главное преимущество

сделанного мне предложения заключается в том, что он… этот Кирилл, ничего от меня не ждет. Только предлагает себя во временное пользование. И если ничего не выйдет, мне не нужно извиняться, ведь я сказала и сделала достаточно, чтобы его УЖЕ здесь не было.

Его приборы стучат друг о друга.

Приподняв взгляд, вижу, как стейк в его тарелке утопает в красном соке, ведь этот премиальный инопланетянин взял прожарку “с кровью”. Отличная деталь, чтобы ее запомнить. Механически. Автоматически. Просто потому, что люди чаще всего предпочитают что-то среднее, а это явно не про моего знакомого, может, поэтому он все еще здесь.

Его ресницы настолько густые и длинные, что под глазами от них тени. Мышцы челюсти напрягаются, пока жует свой стейк, а я все еще пытаюсь утрамбовать в голове его возраст. Теперь я вижу, что он действительно моложе, чем показалось мне в первый раз. И во второй тоже.

Кто она, его жена? Что их связывает? Ведь что-то связывает?

Он ловит мой взгляд своим. Ловит так, будто пытается прочесть мои мысли, как субтитры на лице. Он это уже делал, но это не то же самое, что залезть ко мне в голову. Есть веская причина, по которой я могла бы сказать ему “нет” — это отвращение к его жизненным принципам, но как раз отвращения я и не чувствую. Его взгляд прямой. Короткой вспышкой дерзкий! От этой дерзости в моем животе позорный трепет. В его взгляде нет дешевого или реального покаяния за свой поступок, нет сомнений. Он взял всю ответственность на себя, точно как и заявил, а это подавляет любое отвращение. Ответственность за свои поступки.

— Я угощаю, ты же не против? — интересуется, когда официантка приносит счет.

— С чего бы? — смотрю на него исподлобья.

— Ты бываешь непредсказуемой, — замечает, прикладывая карту к терминалу.

Кошусь на официантку, которая не выдает никаких реакций. Она уже доставила комплимент от заведения в виде двух кусков чизкейка. К своему Кирилл не притронулся.

Когда-то я любила флиртовать. Делала это постоянно. Но я миллион лет не делала этого просто потому, что мне действительно хочется. Мне хочется сейчас. Но я уже давно не в состоянии себя отпустить. Не в состоянии быть собой насколько это возможно.

Забрав с соседнего стула сумку, ровно интересуюсь:

— Разве?

Краем глаза замечаю, как ползет вверх уголок его губ.

Черт…

Я оказываюсь в его машине, отказавшись от помощи: самостоятельно забираюсь в салон и захлопываю дверь.

Кирилл обходит машину без спешки, но и без раздражающей вальяжности, на ходу бросив взгляд на лобовое стекло. Строгое пальто и сочетается, и не сочетается с его энергией. Я уже сама не понимаю, кто он, черт возьми!

Болтать за рулем — не его привычка.

Мы молчим. Это уже знакомо. Адрес моего дома сохранен в его навигаторе.

—

Откроешь?

Вопрос заставляет меня отвернуться от окна машины и посмотреть на ворота моего дома, к которым мы подъехали.

— Сейчас… — роюсь в сумке, ища телефон.

Еще через минуту он находит мой подъезд, и делает это по памяти. По информации навигатора мы оказались на месте, как только подъехали к воротам.

Остановив машину, откидывает голову на сиденье и поворачивает ее ко мне.

Смотрит в мое лицо в ожидании. Да, без спешки, но и без раздражающей вальяжности, как делает все, что я видела в его исполнении до этого. Все, за исключением… торопливых, жадных поцелуев и требовательных прикосновений, которыми перемешал все дерьмо в моей голове в считанные секунды в тот вечер, когда я впустила его в свою квартиру…

Это было… слишком для меня…

Я чувствую, как ноет в животе. Скольжу глазами по его губам, глазам, пытаясь поймать в воздухе запах шоколадных сигарет. Он здесь. Еле-еле различимый. Он в его одежде.

Уняв волнение в груди, откашливаюсь и говорю:

— Мы можем поужинать у меня. Во вторник?

— Вторник, — повторяет, не двигаясь.

— В… семь?

— В семь.

Отстегивая ремень, бормочу:

— У тебя есть нелюбимые продукты? Аллергии?

— Может, сыграем в случайный выбор? — говорит с легкой улыбкой в голосе.

Повернув к нему голову, оцениваю это предложение.

Он смотрит на меня все так же неподвижно.

— Ради бога, — говорю ему. — Но я не буду виновата, если ты останешься голодным.

— Я беру вину на себя.

— Отлично, — берусь за дверную ручку.

— Ты не хочешь взять мой номер? — слышу рациональный вопрос. — Или дать мне свой?

Я очень надеюсь, когда оборачиваюсь, что моя улыбка именно такая, как я думаю — непринужденная.

Мне не нужен номер его телефона. Как и знать его фамилию.

— Нет, — отвечаю на его вопрос. — Номер моей квартиры…

— Тридцать шесть.

Втянув носом воздух, киваю.

Отвернувшись, выбираюсь из машины, которая не трогается с места до тех пор, пока не закрываю за собой подъездную дверь.

Глава 15

Маша

Память моего телефона под завязку набита примерами интерьеров и схемами перепланировок моей квартиры, которыми снабжает меня дизайнер, но листая картинки, я ни на чем не могу сконцентрироваться. Ни на них, ни на жужжащем вокруг меня ресторане. Вечером в субботу здесь сумасшедший дом, но, как ни странно, как раз среди людей я чувствую себя частью чего-то целого. Это приносит странное удовлетворение, будто еще одну дырку внутри меня заткнули.

Психотерапевт объяснял тягу к обществу моей экстравертной натурой, а диссонанс внутри меня тем, что моя экстравертная натура вступила в конфликт с желанием от общества прятаться и защищаться.

Внутренний чертов конфликт.

Может быть, жужжащий вокруг меня людской улей поможет достать голову из задницы и подумать о чем-нибудь абстрактном, вместо того, чтобы вглядываться в толпу и искать в ней знакомый темноволосый силуэт, ведь он вечно появляется из ниоткуда, как черт из золотой табакерки.