Притяжение

Летова Мария

Мой член достаточно чувствительный, чтобы отозваться даже через джинсы, но осторожная ладонь убегает слишком быстро, дабы это оценить.

Прикрыв глаза, опускаю лицо.

— Нравится, — отвечаю на вопрос.

— Что еще? — спрашивает дрожащим голосом.

— То же, что и другим. Не больше, не меньше.

— Я хочу знать, что нравится тебе.

— Реши сама.

Это и провокация, и нет. Скорее нет, я просто хочу того, что озвучил. Я не думаю о своем удовольствии, мне на него плевать, я получу его в любом случае, а она…

Маша

выдыхает с шумом, смотрит на меня волком и, обвив руками мою шею, набрасывается на губы с мягкой требовательностью, которая вышибает из меня воздух.

Подаюсь бедрами вперед, снова заставляя комод удариться о стену. Это единственное, что себе позволяю, кажется, у меня тоже есть психологический барьер, ведь я боюсь сделать что-то, что может напугать эту женщину, или ввести в тот транс, из которого понятия не имею, как ее вытаскивать.

Будто чувствуя мою нерешительность, Маша прижимается плотнее, и мои собственные страхи превращаются в игру, ведь я чувствую, что она до всхлипов и дрожи хочет, чтобы я перестал стоять гребаным бревном.

— Кир… — шепчет, прижавшись влажными раскрытыми губами к щеке.

Я дико возбужден, но красная сигнальная лампочка в голове все еще не заткнулась. Она не заткнется, даже если вокруг моего члена сомкнется горячее женское тело. Я не могу пустить все на самотек, это мой психологический барьер, когда Маша рядом! Я слушаю ее дыхание, вдохнув сам, опускаю вниз руки и сжимаю ими упругие округлые ягодицы через толстую шерстяную ткань клетчатой юбки.

— О-о-х… — сладкий стон заполняет уши.

Ладони зудят от желания сжать их сильнее. Впервые касаться так, как велит мне мое примитивное мужское нутро, но и здесь я боюсь перегнуть, потираясь ширинкой о Машин живот.

Она дает мне зеленый свет своими поцелуями. Я сминаю ее рот в ответ и сжимаю ягодицы через юбку так, что должен сделать немного больно. Снова стоны, которые делают меня болезненно твердым, и одной из самых необходимых вещей для меня сейчас является потребность расстегнуть, блять, штаны.

Маша выпутывается из моих рук и, пошатываясь, пятится назад. Ее прическа съехала на бок. Упала блестящим узлом волос на плечо, губы влажные, как и глаза, которыми поедает мое тело, не моргая.

Запустив руки в волосы, не двигаюсь с места и дышу с шипением, как послушный мальчик, зная свое место.

Дневной свет в окнах серый, но Маша решает, что этого освещения нам достаточно.

Схватившись пальцами за пуговицу своего пиджака, Маша расстегивает его и снимает, роняя на пол, оставаясь в белой рубашке, которая насквозь просвечивает голубой кружевной лифчик. Вытащив из волос пару шпилек, распускает окончательно и, подняв руку, манит меня пальцами, с хрипом шепча:

— Иди ко мне…

— Ты помнишь стоп-слово? — не отрываю от нее глаз.

— Я хочу тебя. Мне оно не нужно.

— Ты хочешь меня все время.

— Не будь засранцем…

— Скажи стоп-слово, — повторяю настойчиво. — Мы без него не продолжим.

—

Корица! — выкрикивает.

— Хорошо…

Загнав пальцы в волосы, она встряхивает их у корней, горящими глазами наблюдая за тем, как, наступив носками кроссовок на пятки, я разуваюсь.

Глава 34

Кирилл

Потянувшись к молнии сбоку на юбке, Маша дергает замок и расстегивает, продолжая пятиться вдоль стены в коридор, который, как уже знаю, ведет в ее спальню. Я медленно двигаюсь следом, перешагивая через юбку, оставленную на полу, и с прищуром оценивая то, что под краем длинной рубашки видно кружево чулок с подвязками, которые по всем законам, должны крепиться к поясу.

У нее потрясающе стройные ноги, и вся эта картина потрясающе сексуальная, настолько, что я следую за Машей, как теленок на веревке. Наличие стоп-слова развязывает руки, я сокращаю расстояние в три широких шага, уже в дверях спальни подходя вплотную, на что Маша отвечает тем, что просовывает пальцы за ремень моих джинсов и тянет за собой, спиной двигаясь к кровати, на которую падаю вслед за ней.

Боясь раздавить, упираюсь в матрас локтями, глядя на девушку под собой.

Она смотрит на меня с такой потребностью в взгляде, что спазмом возбуждения сводит живот.

Запутываюсь пальцами в пшенично-белых волосах и тону в ней, принимаясь с голодом ласкать шею, в которую зарываюсь лицом, в то время, как ладони Маши гладят мою спину, а бедра сжимают талию, будто она привыкает к тяжести моего тела на своем, но не отталкивает. Даже не пытается. Она податливая и гибкая в каждой реакции, и когда со стоном открывает для меня свою шею, и когда, шире распахнув бедра, трется о мою эрекцию и впивается ладонями в задницу. Переместив свои руки, проталкиваю под Машины ягодицы, и ударяюсь ей между ног бедрами с хрипом и стоном.

— Ки-рилл! — вскрикивает.

Взметнув вверх руки, дергает за волосы, заставляя приподнять голову. Когда это делаю, моя возбужденная партнерша с жаром набрасывается на мои губы, пока я жмурюсь от спазма, с которым чуть не кончил.

Башка вращается, когда сажусь между ее ног и глажу бедра в тонком капроне. На ней пояс, да, черт. Маша наблюдает за моей рукой, которой накрываю подрагивающий живот, и резко сжимает бедра, когда надавливаю большим пальцем на клитор через влажное кружево голубых трусиков.

Оно насквозь мокрое.

Она гладкая и розовая под ним, я это знаю, даже не убирая белье в сторону.

— Ты охуенно красивая… кончишь со мной? — поднимаю глаза к ее лицу.

— Не знаю… — шепчет хрипло.

Кивнув, стягиваю с себя свитер вместе с футболкой. Приоткрыв губы, Маша скользит взглядом по моей груди, а я, подавшись вперед, избавляю ее рубашку от пуговиц, дернув полы в разные стороны от воротника и по всей длине. Ее грудь прикрыта мягкими чашками лифчика, которые пиздец, как подчеркивают горошины напряженных сосков.