Притяжение

Летова Мария

Такси высаживает возле ворот. За то время, которое провела в нем, солнце сменил мелкий дождь, поэтому перехожу на быстрый семенящий шаг, направляясь к своему подъезду.

Не знаю, сколько точно не видела своего племянника, но то, что он сидит на диване в холле первого этажа, не вызывает никаких эмоций. Я слишком продрогла, и хочу забраться в теплую ванну. Я слишком устала в последнюю неделю, мотаясь на курсы повышения квалификаций, и даже моя тяга к общению с людьми сейчас удовлетворена под завязку. Я хочу побыть одна.

— Маш… — Степа сопровождает

свой оклик быстрыми шагами.

Подойдя к лифту, я нажимаю на кнопку вызова.

— Погоди…

Смотрю на племянника, отмечая, что выглядит он отлично: красив, молод и полон сил. Топчется на месте, засунув руки в карманы короткой куртки и пытается начать говорить.

Смотрю на него молча, не произнося никаких приветствий.

— Я не хотел, чтобы так получилось, — начинает свою исповедь, которую я так и не удосужилась выслушать с тех пор, как получила звонок от сотрудников дорожно-патрульной службы на свой мобильный. — Просто… меня на понт взяли. Я повелся, как… дебил…

— Мне плевать, — останавливаю его. — Пожалуйста, больше не приходи.

Зайдя в лифт, разворачиваюсь и нажимаю кнопку, посмотрев в напряженное лицо с той стороны дверей.

Я всегда была сама по себе. Видимо, это не лечится.

Войдя в квартиру, раздеваюсь и плетусь в ванную, из которой выхожу еще более уставшая, чем вошла. Рухнув на диван, проваливаюсь в сообщение, которое получила сегодня утром. В то, которого ждала сначала неделю, каждый день отсчитывая дни, потом еще одну… но только дни смешались в один, проносясь мимо меня, как вспышки. Потом была еще одна неделя. Почти. Почти три недели я ждала этого сообщения, и ожидание стало чем-то отравляющим…

“Я в городе. Заеду сегодня вечером, не раньше семи”

Закрыв глаза, пока из них не полились слезы, переворачиваюсь на бок и накрываюсь с головой одеялом.

Сон приходит мгновенно, а будит меня оглушающий звонок в домофон.

Глава 41

Маша

Пульс отчаянно частит, и дело не в том, что меня разбудили. Мой сон был вязким, как трясина, и я оживаю с трудом.

Внутри опустошение, но оно тоже эмоция, а их можно унять, только поделившись с кем-то. Свои я так хочу делить с одним единственным человеком. Существование этого человека теперь незабываемый факт. Я уже делилась с ним своим опустошением, я успела поделиться с ним всем, чем только могла! К этому… так отчаянно привыкаешь, но только это запретный плод.

Я прячу… прячу свои эмоции поглубже. Туда, где он их не найдет.

Я открываю для него ворота и привожу себя в относительный порядок: умываюсь и чищу зубы, с комом в горле глядя на свое отражение.

Когда-то я презирала себя за то, что не смогла вовремя уйти. За то, что не смогла дать отпор, подчиняясь обстоятельствам, как слабая и безвольная, а сейчас все это… все эти чертовы “травмы” кажутся мне ничем. Всего лишь прошлым, которое изредка приходит в виде вспышек и ненужных воспоминаний только потому, что так устроена человеческая голова.

Все это больше

не терзает. Мне стало плевать. В ту минуту, когда открываю входную дверь, впуская в квартиру запах шоколадных сигарет, меня терзают вещи гораздо более ощутимые, чем мое прошлое.

Я смотрю в лицо Кирилла Мельника и чувствую, как сосет под ложечкой.

Его эмоции обратные моим. Они просто сгусток энергии. Чертов сгусток энергии…

Его волосы отросли и падают на лоб волнистой челкой. Под тонким шерстяным джемпером белая футболка, на бедрах черные джинсы. В качестве верхней одежды он выбрал пальто, и уже догадываюсь — этот день в городе он посвятил деловым встречам.

Я будто вечность его не видела.

Тело реагирует голодом и примитивным желанием касаться, но вместо этого я делаю шаг назад.

Один, потом второй, потом третий.

Я делаю столько шагов, чтобы расстояние между нами увеличилось до пары метров, и каждый из этих метров дается мне с трудом.

Кирилл бросает на банкетку дорожную сумку, и эта сумка как жирный восклицательный знак.

Он пришел, чтобы остаться на ночь.

И его глаза не отрываются от меня. Бездонно-карие, убивающе внимательные и усталые, они провожают взглядом мое “бегство”, и от них ничего не укрывается, знаю.

Выпрямившись, он смотрит на мои растрепанные волосы, на синюю шелковую пижаму, в которую одета. Смотрит и не двигается с места, положив руки в карманы пальто.

— Я тебя разбудил? — спрашивает Мельник.

В моей голове его вопрос играет множеством смыслов, и я хочу кричать, орать во все горло “да!”. Да, черт возьми, разбудил! До тебя я спала, как жалкая тень! Я хочу кричать, но ком в горле слишком сильно душит…

— Немного… — отвечаю невпопад.

— Немного? Это интересно… — бормочет Кирилл.

Встречаемся глазами, и понимание на его лице выворачивает меня наизнанку.

— Не хочешь, чтобы я входил?

Тлеющий внутри меня огонек - это надежда. Она там есть, и я не могу ее отпустить! Я держусь за нее, хоть она и жжется…

— А ты? — спрашиваю в ответ. — Чего хочешь ты?

— В широком смысле?

— Прекрати… — прошу его, не склонная шутить.

Чуть сдвинув брови, он смотрит на меня молча долгие секунды. Напрягает челюсть, вперив в меня свой ясный умный взгляд. Мою надежду питает вера в то, что ему есть, что сказать… сказать то, что я так хотела бы услышать…

— Я не рассчитывал задержаться так надолго, — говорит он. — Я знаю, что обещал вернуться раньше, но все пошло немного не по плану. Переговоры… затянулись…

— Где ты был?

— В Европе.

— Надеюсь, ты победил, — произношу тихо.

На его губах вспыхивает мимолетная улыбка. Она врезается в мое сердце, потому что очень напоминает мимолетную вспышку гордости за себя самого.

— Я победил.

— Я очень рада.

Повисшую паузу он разбивает словами:

— Завтра я должен быть в Москве, там будет важная встреча. Мои дела здесь закончены. Ты спросила, чего я хочу? Я бы хотел… чтобы ты поехала со мной.