Притяжение
Шрифт:
— Боже, — продолжал сокрушаться друг Дасламира, — могу себе представить, как ты выглядишь… на пляже.
— Пока тебе придется ограничиться воображением. — Ник с печальной улыбкой на лице помахала ему рукой. Войдя в подъезд, она нажала кнопку внутренней связи. Мартина тут же ответила:
— Да?
— Это Ник.
— Входи, — распорядилась Мартина, нажав соответствующую кнопку.
Когда Ник закрывала за собой дверь, у нее было такое чувство, будто она только что прошла какие-то гонки. Победу она не одержала. Но пришла к финишу.
— Итак? —
— Извини. — Ник, сняв пальто, села в кресло. — Я попала в жуткую пробку.
— В субботу? — удивилась Мартина. — Сегодня что, какой-нибудь парад?
Ник на секунду задумалась. Она начала придумывать детали несуществующего парада. Мартина ждала, внимательная, терпеливая, как обычно. Ник поняла, что командовать воображаемым парадом — дело нелегкое.
— Я не попадала в пробку, — призналась она.
— Неужели?
— Я чуть не уехала на пляж.
— На пляж? В такую погоду?
— Сейчас довольно тепло, — возразила Ник с некоторым вызовом.
— Конечно, если ты член клуба моржей… Так почему ты решила поехать на пляж?
— Я сама задала себе этот вопрос. Потому и вернулась.
— Я что-то не улавливаю связи, — призналась Мартина.
— О, Боже, — вздохнула Ник. — Шофер такси попался… такой приятный, и я… у меня разыгралась фантазия о… ну, не знаю; в общем, мне захотелось раздеться перед ним на берегу. Когда мы ехали по туннелю, я стала думать, как отменить нашу встречу. Хотя эта мысль возникла у меня раньше, потому что сегодня я чувствую себя гораздо лучше. Но потом я решила, что лучше встретиться с тобой, чем… ну, ты знаешь.
— Чем что? — настаивала Мартина.
— Потому что ты готова мне помочь, и я должна это ценить.
— Почему?
— Потому что… я уже сказала, — почти злобно огрызнулась Ник. — Я не знаю. Если бы я тебе солгала, меня преследовало бы чувство вины.
— Чувство вины? В самом деле?
— Да, если бы я солгала, а сама стала заниматься чем-то другим.
— Вот что я тебе скажу. Я не возражаю, если ты решишь раздеться перед мужчиной. И я думаю, найдется мало мужчин, которые стали бы против этого возражать. Так кто, по-твоему, возражает?
Ник не знала, что ответить. Она кивнула.
— Дело не в том, что ты делаешь, — заявила Мартина. — Все дело в том, что ты при этом чувствуешь.
— Почему я не могу просто делать то, что хочу? Тем более, если никто об этом не узнает. Почему я постоянно испытываю чувство сильной вины?
— Я не уверена, что это чувство вины, — заметила Мартина.
Ник продолжала. Она рассказала Мартине о Тодде, о Джеффри, о встрече с Сиднеем Хальперном. Но умолчала о посыльном, о сексе втроем и ожоге на ноге. «Я не лгу, — сказала она себе, — просто опускаю некоторые детали».
— Что помешало тебе как следует подготовиться к встрече с Хальперном? — спросила Мартина.
— Я все равно не получила бы эту роль. Все решила Натали Ле Винь. Она возненавидела меня с первого взгляда.
— Возможно,
— Нет. Я так не думаю. Скорее, дело в том… — Ник сделала паузу, — …в общем, я оставила дома одну штуковину.
— Ты это о чем?
— Меня снова посетила эта постоянно повторяющаяся фантазия о… о, Боже… я такая дрянь… о том, чтобы быть с тремя мужчинами. — Ник взглянула на Мартину, ожидая увидеть на ее лице осуждение. Но там его не было. Поэтому она продолжала: — Ну и вот… мы… о, Боже. Я тогда сильно напилась. Как ты думаешь: может, мне надо бросить пить? Я хочу поговорить с тобой об этом. Короче говоря, Джеффри пришла в голову идея, что он хочет… Боже, мне действительно трудно говорить об этом… он, понимаешь ли, захотел наблюдать за мной. Понимаешь?
— Да, — подтвердила Мартина.
— Ну, и тут подвернулся этот симпатичный мальчик-посыльный, который уже заходил в нашу комнату. Я его… немного смутила.
— Немного?
— В общем, мы… очень быстро… не хотелось упускать такой возможности…
— А если бы он пожаловался на вас администрации отеля?
— Парнишка не стал бы этого делать. Ты должна доверять мне, Мартина. Я умею разбираться в людях.
— Когда приспичит, ты внушишь себе что угодно.
— Нет. Я действительно могу отличить…
— Наркоманы лгут себе, когда нуждаются в очередной дозе. Будь осторожна.
— Ну, ты сама преувеличиваешь; это уж слишком.
— В чем я преувеличиваю? — спросила Мартина.
— Сравниваешь меня с наркоманкой.
— Это тип поведения, характерный для наркоманов, — настаивала Мартина. — Не важно, что служит для человека приманкой. Продолжай.
— И все же ты преувеличиваешь.
— Почему, по-твоему, люди принимают героин?
— При чем тут героин? Я ведь не колюсь…
— Надеюсь, нет. Ты предохранялась?
— Конечно, — солгала Ник.
— Хорошо, — сказала Мартина. — Потому что, если уж ты заговорила об инъекциях…
— Ты думаешь, я совсем дура? — взорвалась Ник.
— Это не вопрос ума, проблема в том, села ли ты на иглу.
— Хорошо. Хорошо. Я не предохранялась.
— О, Господи! — воскликнула Мартина.
— Я чувствовала себя… в безопасности. О, Боже. Я не знаю. — Ник глубоко вздохнула. — А теперь я уверена, что подцепила СПИД. Хотя не могу в это поверить. Я всегда проявляла осторожность. Просто в ту ночь мне хотелось, чтобы все было прекрасно…
— Знаешь, как это называется?
— Знаю. Знаю. Но это так… здорово! Я хотела, чтобы они никогда меня не забыли.
— Когда ты выступаешь на сцене, тебе тоже хочется, чтобы публика никогда тебя не забыла?
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Ник.
— Если ты ведешь себя как эксгибиционистка на сцене, это нормально. Если публика запомнит тебя навсегда, это хорошо. Думаешь, ты единственная женщина в мире, совершающая подобные поступки? Дело не в том, что ты их допустила. Главное, что ты при этом чувствуешь.