Притяжению вопреки
Шрифт:
До самой конторы смакую ощущения. Ещё и от куртки слегка веет её парфюмом — двадцать минут трения не прошли бесследно. И этот аромат тоже что-то там будит. Но едва захожу в холл ФСК, весь романтический налёт испаряется.
У лифта толкотня. И я жду следующий. Опоздать я не боюсь, а тесного контакта мне хватило и в транспорте. Да и после того контакта, других пока не хочется.
Потом традиционно — кофемашина, горячий шоколад… и в половине десятого я на рабочем месте, готов к труду и обороне.
В кабинете я нахожусь не один.
Инга тут главная. Вообще-то, она почти моя ровесница. Ну, может, старше года на два-три. Но серьёзнее на все двадцать-тридцать, поэтому девушкой её назвать язык не поворачивается. А женщиной — так тем более, потому что даже в горшке с чахлым кустиком, который Инга каждое утро заботливо опрыскивает, сексуальности и то больше.
Нет, я по степени сексапильности девушек не ранжирую. Во всяком случае, лет с девятнадцати-двадцати. Да и вообще не признаю людской иерархии, классов, сортов, каст и прочих делений — это всё ограничивает свободу. А свободу я ценю превыше всего.
А Инга… она похожа даже не на строгую училку, а на аббатису, которая смотрит на меня как на беспросветного грешника и, будь её воля, наложила бы самую суровую епитимью, но я, увы, из другой конфессии.
Иногда она по долгу службы обращается ко мне — и неизменно с какой-то непонятной враждебностью. Был бы я дома, решил, что когда-то поматросил её и бросил. Но я никогда раньше не бывал здесь, а она — никогда не была в нашем городе (я на всякий случай выяснил).
В общем, не пойму, за что Инга так яростно меня невзлюбила. Но не бывать ей теперь ни девушкой, ни, тем более, женщиной. В моих глазах.
Два унылых чувака — Паша и Семён — не стреляют в меня колючими взглядами, не цедят сквозь стиснутые челюсти, когда надо что-то сказать, но физиономии у них тоже постные. Даже не знаю, от кого тоскливее — от этих двух ипохондриков или от активно-агрессивной Инги.
Первые дни я, правда, совсем не обращал на них внимания. Тогда я с головой ушёл в работу — исследовал инфраструктуру, занимался конфигурационным анализом, искал дыры, закрывал их. Ну и ставил ловушки — в случае, если кто опять попытается взломать сервер, то получит всплывающее окно с простым и известным каждому адресом, куда следует пойти.
То есть был я крайне увлечён и на всякую ерунду не отвлекался. Ну а теперь особо заниматься нечем. Осталось только наблюдать за процессом — не всплывут ли какие пробоины. Словом, сидеть и тупо ждать. Вот и заинтересовался окружающей обстановкой, а заодно и коллеги попали в поле зрения.
Кабинет у нас квадратный. Каждый сидит в своём углу как сыч. Ну, понятно, заняты. Не до трёпа по душам. Я и сам не любитель откровенных излияний, но обычное общение, рабочее там, дружеское, кому оно мешает? Покурить сходить, например, или пообедать вместе, ну и так переброситься парой фраз… Всё-таки человек — существо социальное. И хотя я, бесспорно, уникален, но ничто человеческое мне не чуждо.
Да и вообще не такими я себе представлял будни офисного планктона. Веселее, думал, будет. Поначалу пытался даже разрядить обстановку. Ну,
Но максимум, чего добился — то ли Сёма, то ли Паша, то ли оба выдавили из себя дохлую улыбку. Инга же только щурилась, хмурилась и ноздри раздувала.
Хорошо, что мы на работе работаем трезвыми, потому что я бы не удержался и всё бы ей высказал, и обо всём выспросил. Потому что, подвыпив, я не ищу, на ком бы спустить пар, не пою караоке, не жажду продолжить свой род абы с кем, не веду себя придурковато, но становлюсь патологически честен. Вот всё, абсолютно всё, что на уме, то и на языке. Ну и случались, конечно, неловкие моменты из-за этого.
Не раз.
Ладно, много раз.
Хотя с Инги сбить спесь было бы забавно.
=7.
Обедал я с бухгалтерией — они позвали, выцепив меня случайно в коридоре у кофе-машины.
Заголосили возбуждённо: Оу, какой мальчик! Ты новенький? В каком отделе? Ты у нас давно? Три недели? Куда мы смотрели, девочки? Глядите, у программистов новый мальчик! Пойдем с нами обедать? Пойдём, ну, пойдём?
Конечно, я пошёл! Во-первых, намолчался уже в нашем отделе по горло. Во-вторых, столько радостных женщин…
На каждую мою шутку, да и не всегда шутку, они хором, громко и долго хохотали, аж до слёз, что я уж потом лишнее слово сказать опасался.
Но вообще, жажду общения с коллегами удовлетворил. Даже более чем.
Две девушки — Света и Оксана — позвали с собой в клуб в ближайшую пятницу. Симпатичные, кстати, девушки. Хотя я бы, наверное, уже с кем угодно куда угодно пошёл. Не переношу, когда тоскливо. Душа настойчиво требовала движухи и драйва. А это тупое однообразие: квартира-автобус-работа — работа-автобус-квартира начинало давить на психику.
Со Светой и Оксаной мы обменялись телефонами, и я, вполне довольный, вернулся в угрюмое царство наших программёров.
Инги не было. А Сёма и Паша, не отрываясь от мониторов, на месте доедали дошираки.
— Ну чё, гурманы, пойдёте в пятницу в клуб?
— С кем? — поднял глаза Сёма.
— Ну с кем? Со мной. Ну и с девочками из бухгалтерии.
Теперь оживился и Паша.
— А с кем там?
— С Оксаной и Светой.
— А чё? Можно. Это тема! — Паша даже ломаться не стал.
Сёма тоже закивал в знак согласия.
— Я сто лет в клубешниках не был, — молчуна Пашу неожиданно прорвало. — На пятом курсе в последний раз. А нет, вру, в прошлом году же ходили в «Чердак», но я тогда синий был… ничего не помню… Помню только…
Паша увлечённо рассказывал про свои пьяные приключения в «Чердаке», а я сидел и гадал, на кого он западает — на Свету или на Оксану, если с полоборота так воодушевился. Впрочем, пофиг. Всякие амуры вообще не моя тема.
С воспоминаний мы перешли на нашу специфику. Я от расспросов увильнул, а Сёма посетовал, что его «продажники» скоро загрызут — программа для биллинга у них стала глючить. Им надо срочно, а срочно не получается. А он и так уже убил уйму времени на поиск ошибки.