Привал странников
Шрифт:
– Тайник-то там действительно был?
– спросил Смирнов.
– Был, Александр Иванович, был!
– оживился Леонид (о деле заговорил).
– Серьезная такая укладочка, аптечная, с понтапоном. По рыночным их ценам - тысяч на семь-восемь.
– Куш!
– с уважением констатировал Роман.
– Как ты думаешь, Леонид, зачем этот добровольный осведомитель сдал тайник Трындину?
– спросил Смирнов.
– Всего вероятнее одно: узнав о тайнике, сам взять опасался, будучи уверенным, что хозяева следят за марафетом неусыпно. Думаю, конкурент.
–
– Смирнов покряхтел, прилег подбородком на замысловатую рукоять своей роскошной палки.
– А почему Трындину?
– Юра последнее время за наркоманов местных взялся, всерьез взялся. Выявил, кто просто так шуткует, кто всерьез на игле сидит. Даже схемку составил по участку: кто, где, когда, как. Серьезный паренек был. Эх, Юра, Юра!
– Значит, несчастный случай, - вяло напомнил Смирнов.
– Ничего нет, Александр Иванович, чтобы о другом думать. Сам понимаю, что наворот какой-то подозрительный: тайник, записка, несчастный случай. Леонид поднялся из-за стола, подошел к окну, из которого была видна крыша дома номер шесть.
– Облазил все, все собственными руками ощупал до самого последнего гвоздика - ничего подстроенного, ничего сомнительного.
– Что делать собираешься?
– Ну, еще экспертизы впереди: медицинская, по записке. Вероятно, следственный эксперимент следует провести.
– Но ты-то уверен, что несчастный случай?
– На девяносто девять процентов.
– Почему же не на сто?
– Один процент на сверхъестественные чудеса.
– А бывает?
– Сам не видел, но, говорят, бывает.
Алик присматривался к Леониду, а Роман уже присмотрелся, знавал в свое время подобных, - сидел, покуривал, размышлял сам по себе.
– Так что же все-таки собираешься делать?
– повторил свой главный вопрос Смирнов.
– Пойду по наркоманам, по их связям. Судя по тайнику, группа сбита весьма и весьма серьезная.
– А тайник? Тайник серьезный?
– Да нет, кустарщина, времянка. Судя по всему, одноразовый.
Встал и Смирнов, подошел к окну, глянул через окно на крышу и тронул Леонида за плечо:
– Что ж не поинтересуешься, о чем мы с Трындиным сегодня разговаривали?
– Жду, когда вы сами скажете, Александр Иванович.
Кухня окном своим выходила на другую сторону, и поэтому Смирнов повел Леонида на балкон.
– Вон в том доме, - Смирнов показал в каком, - до вчерашнего дня помещалось кооперативное кафе "Привал странников". Мы вчера втроем в нем весьма мило пообедали. А сегодня утром его как и не бывало. Вот по этому поводу мы с Трындиным сегодня очень удивлялись. Вчера заведение по всем правилам - с вывеской, тентом, занавесочками, а сегодня корова языком слизала.
– А был ли мальчик-то?
– расхоже вопросил Леонид.
– Был, был, Леня. И не один мальчик-то. Поинтересуйся, а?
– Поинтересуюсь.
– И мне сообщи.
Капитан Махов записал телефон и ушел.
– Не наработался, Саня?
– спросил Алик.
– Не наработался.
– Смирнов
– Но не нам, - сказал Алик.
– Это почему же - не нам?
– Сегодня - это уже не наше время. Мы свое время отдали неизвестно кому, проиграв пятьдесят шестой.
– Пятьдесят третий, Алик, - возразил Смирнов.
– В пятьдесят третьем надо было готовиться к пятьдесят шестому. А мы служили, полагая, что все идет как надо. Но ведь еще не поздно, братцы!
– Еще не вечер, еще не вечер, - гнусаво спел Роман.
– Сколько тебе лет, Саня?
– ласково поинтересовался Алик.
– Шестьдесят пять.
– И старческой любви позорней сварливый старческий задор, продекламировал Казарян.
Смирнов задохнулся от злости и глазом прицелился: не дать ли Ромке в рыло? Алик положил ладонь на его сжавшийся кулак, а Казаряну сказал:
– Зачем же наотмашь?
– Ну, Ромка, это я тебе припомню, - выпустив пар, пообещал Смирнов.
– Так узнавать в ОДТС насчет хлорвинилового кирпича?
– как ни в чем не бывало поинтересовался Казарян.
– Узнавать.
Поздним утром, предварительно досмотрев "Крестного отца", Смирнов тщательно запер бордовую дверь (Алик по суетным своим делам убежал раньше), спустился на лифте и вышел на волю. Та сторона переулка была солнечной, и он поспешно поковылял туда, в тепло. Поковылял потому, что был без палки. Греясь на солнышке, ждал шального такси и разглядывал помещение бывшего "Приюта странников". Там все было так, как вчера. Таксомотор забрел в этот переулок минут через десять. Расслабленно вздохнув, Смирнов приказал:
– На улицу Горького.
Таксист был недоволен - на лице было написано, - но ничего не сказал: инвалид влез. По набережной до Каменного моста, вдоль Александровского сада, вокруг гостиницы "Москва". Только начали подниматься к Советской площади, как Смирнов решил:
– Здесь.
За все про все - рубль двадцать. И - в магазин "Подарки". На втором этаже нашел то, ради чего сюда приехал. В особой подставочке ежом торчали самшитовые трости. Долго трепал нервы продавщице, тщательно подбирая трость поудобнее. Выбрал наконец, заплатил непомерную цену и сквозь толпу провинциалов, через двери пробился на улицу Горького. После любимой невесомой камышовой самшитовая была тяжестью, кочергой, оружием. С палкой можно и муниципальным транспортом. Смирнов спустился в метро и доехал до Комсомольской площади.
Уже в электричке решил, что надо ехать до Болшева. Раз квартира номер 178, значит, дом здоровенный, такие Калининград ближе к Костину строит. Тайнинская, Мытищи, Подлипки. Мелькнул внушительный горб водовода, пробежал мимо сильно поредевший Комитетский лес, и вот оно, Болшево.
На остановке доброжелательные бабы подсказали, на каком автобусе ехать. Доехал и разыскал дом 16 "а". Здесь. Пятый подъезд, пятый этаж. Позвонил. Не опасаясь, открыла пожилая, огорченная на всю жизнь женщина.