Привал странников
Шрифт:
– Шеф, я вместе с тобой хочу друзьям сюрприз сделать. Пойдем, пошепчемся.
Жека одарил улыбкой компанию, которой будет делать сюрприз, и согласно зашагал за ковыляющим уже Смирновым. На лестничной площадке Смирнов уселся на подоконник и осмотрел место действия. Справа - вход в бар, где было довольно людно (дверь его была полуоткрыта), слева пустынная двухпролетная лестница на первый этаж, к выходу, гардеробу, бездействующему по летнему времени, и сортиру. Жека стоял над Смирновым, ожидая.
– Тебе о моих делах
– Владимыч-то?
– спокойно отозвался Жека.
– А что он мне должен был сказать?
– Друг мой Жека, - задушевно обратился к официанту Смирнов.
– Очень прошу не держать меня за лоха. Вадик испугался меня разок. А тебя он боится всегда. Так что о нашем с ним разговоре тебе известно все. Для ясности уточняю вопрос: кто тот гражданин, что купил паспорт Шакина?
– Я не знаю, кто купил паспорт Шакина.
– Одобряю твою осторожность и ставлю вопрос по-другому: с кем ты познакомил Шакина в феврале?
– Да не помню я! Сколько времени прошло!
– А ты вспомни, вспомни, Жека. Мне очень нужны мои деньги, а тебе совсем не нужен скандал.
– Да вроде был такой случай: в конце зимы мужик один, вполне солидный, попросил меня свести его с человеком, которому позарез деньги нужны.
– И ты ему сказал, что деньги нужны всем, - перебил его Смирнов.
– Вот именно, но он все давил и давил, а тут мне на глаза Шакин попался, ну, я их и свел.
– И все? И больше ты ничего не знаешь?
– И все. И больше я ничего не знаю.
– Тогда про мужика. Возраст, внешность, одежда.
– Ну, лет сорока - сорока пяти. Небольшой, но здоровый. По-моему, чернявый с проседью. Одежда серьезная, без крика фирма.
– А еще что?
– А больше ничего.
– Ладно.
– Смирнов поднялся с подоконника.
– Считай, что я тебе поверил и убедился, что должника мне не найти. Теперь о заказе. Сделай все по высшему разряду.
– На какую сумму рассчитываете?
– облегченно поинтересовался Жека.
– По твоему усмотрению.
– Будем считать - половина того, на что вас накрыли.
– Считай так.
– Легко с деньгами расстаетесь. А из-за четвертака людей за пищик берете. Непонятно.
– Из того, что тебе понимать положено, серьезно усвой одно, Жека: я очень не люблю, когда из меня фрайера лепят, - сказал Смирнов и пошел в зал.
Подойдя и не садясь, обнял Шакина за плечи, налил фужер водки, фужер пепси, проследил, как Шакин выпил и запил, сунул ему в верхний кармашек пиджака червонец и задушевно посоветовал:
– Иди домой, Вадя.
Все в купе внимательно следили за тем, как через ресторанный зал прет домой Вадя.
Смирнов задвинулся за лавку, со старческим благодушием оглядел заскучавшую в ожидании компашку и пообещал:
– Сейчас все будет.
–
– азартно догадалась Галочка.
– Главный для нас сюрприз, что вы с нами, - заявил Смирнов.
– О чем тогда с половым шептался? О качестве или количестве? спросил Алик.
– О количестве, переходящем в качество, - ответил диалектик Смирнов.
– Трепач ты, Санька, - заклеймил его Казарян.
И в этот момент подошел с подносом Жека. Поставил на стол объемистый графин, равномерно расселил бутылочки с пепси-колой и у каждого прибора положил по алой плоской пачке невероятно дефицитного "Данхила".
– Нет, он не трепач!
– восторженно вскричала Галочка и поцеловала Смирнова в щеку.
– Раньше, чтобы добиться благосклонности прекрасной дамы, купцы дарили тысячные перстни, а теперь пачки сигарет достаточно, прокомментировал Галочкино душевное движение Казарян.
– От вас-то и пачки сигарет не дождешься, - обиделась Галочка.
– Сами вечно у меня стреляете.
– Не подарок дорог, а внимание, - заключил диалог заскорузлый народной мудростью Алик, потому что уже надвигался со вторым подносом - с холодной закусью - Жека.
Приступили с энтузиазмом. Выпили - закусили. Выпили - закусили. А вскоре грянул гром электроинструментов. Ориентируясь на вкусы местных завсегдатаев, ВИА зарычал про то, что им снится не рокот космодрома, не эта, понимаешь ли, ледяная синева, а снится им, естественно, трава, трава у дома, зеленая-зеленая трава. Сон десятилетней давности. Молодежь страстно задрыгалась на малом пятачке. Бег на месте.
– Разомнемся перед горячим! Чтобы больше влезло!
– решила Галочка и вырвалась из купе.
Партнерствовать обреченно отправился Казарян - по артистической принадлежности. А плясали они хорошо: умело, ловко, складно, каждый зная свой маневр.
– Она что - Ромкина любовница?
– спросил Смирнов.
– Подружка, во всяком случае. Всегда с ним, - уходя от прямого ответа, сказал Алик.
– А жена Ромкина как на это смотрит?
– А жена никак на это не смотрит. Настоящие жены у настоящих армян.
– Живут же люди!
– позавидовал Смирнов.
– Ну как мы?
– горделиво спросила Галочка, вернувшись. Даже не запыхалась. Казарян молча отдыхал.
– Вы, Галочка, прелестны!
– искренне откликнулся Смирнов.
Снова вступила музыка, и солист заныл нечто из Малежика.
– Кто это?
– красивым и не своим - грудным - голосом спросила Галя.
На пороге их помещения стоял очень страшный человек. Опаленный - не в переносном, а в самом прямом смысле слова - огнем человек. Неподвижное, стянутое плоскими шрамами лицо, истонченный ожогом нос, остановившиеся, все ненавидящие глаза. Был человек одет, как жених, - в черном костюме, галстук-бабочка. Человек улыбнулся безгубым ртом и вежливо сказал: