Приватная жизнь профессора механики
Шрифт:
Вот я и говорю - если увидите в Архангельском бюст с надписью 'бородатый мужчина', то знайте, что это я в возрасте сорока двух лет.
Мы весело и дружно вернулись домой, на сей раз на такси. А дома пили за Нерона, за Веспасиана, и за мой прижизненный памятник в Архангельском. Ночь тоже прошла весело и дружно, почти как в Древнем Риме, если верить Апулею и его древнеримским коллегам по перу.
Садистические и мистические приколы Витольдовны
Но чемпионом по преподнесению мне сюрпризов была, конечно, Тамара Витольдовна, чего с первого взгляда
С одной стороны, в постели с ней было легко - нужно было только полностью утратить свою индивидуальность. Делай, как приказано - и всё! Например: 'Энергичнее!', или 'Перевернись на спину! Теперь обратно! Опускайся ниже! Ещё ниже, деревня! Вот так - молодец! Теперь перевернись! (недоумение: 'а я уже разок ведь переворачивался?') По-другому перевернись, аул кавказский! Ну, чтобы изобразить цифру '69'! А ещё профессор! А теперь снова перевернись и меня саму переверни! Как, как - на животик, забыл, что ли?'.
После традиционно бурного завершения (с её стороны!) этого сложного, изощрённого, но прекрасного действа, Тамара несколько минут лежала неподвижно, а потом обычно говорила:
– А теперь спать - мне утром на работу!
– А я?
– следовал мой возмущённый вопль.
– А я, а я: - следовала пошленькая присказка в рифму, и приказ не шевелиться, а то:
Это 'а то!' могло быть и переводом в другую комнату на досыпание, а то и вообще изгнание среди ночи на улицу. Однажды я осмелел и после такого 'одностороннего' акта заявил своей жёсткой партнёрше:
– Томуль, я тебе новое имя придумал - Эмис!
– Это почему же Эмми?
– заинтересованно переспросила Тамара.
– Не Эмми, а Эмис - 'эгоистичная мастерица изощрённого секса' - смело расшифровал я абревиатуру 'Эмис', уже готовясь к репрессиям.
'Эмис' оценила моё творчество и внимательно посмотрела на меня своим раскрытым правым глазом (я лежал обычно справа от неё), не решив ещё, видимо, наказывать или поощрять меня за творчество. Я замер, как кролик перед очами, вернее одним правым оком удава, ожидая своей участи.
Однако на сей раз, глаз любимой женщины миролюбиво закрылся, Тамара повернулась ко мне спиной и милостиво разрешила:
– Ну, давай, если не передумал, только скорее!
Я согласно закивал головой в темноте и быстро приспособился к предложенной мне позиции, кстати, не такой уж плохой. Этот тайм (гейм, раунд и т.д.) был если не самым кратким, то, по крайней мере, одним из самых оперативных в моей жизни - я всё боялся, что моя Эмис передумает.
– А знаешь, - вдруг слегка повернувшись ко мне, прошептала Тамара, - можешь лучше называть меня просто 'Мисс' - 'мастерица изысканных сексуальных страстей'. Не такая уж я 'эгоистка', чтобы специально отмечать это. И слово 'изощрённый'
Я понял, что мне сейчас лучше всего тихо заснуть: Деспотизм моей мисс Тамары особенно касался вопросов выпивки. Когда я приходил к ней в понедельник вечером, то имел право принести из вина только бутылку шампанского. Больше не допускалось, и беда, если я позволял себе выпить самостоятельно, как говорят, 'на вход'. Никакие уловки не помогали, и Витольдовна, унюхав запах спиртного, изгоняла меня из квартиры, на радость Оле.
Она, кстати, объявилась на следующей неделе после ухода из дома. Но где обитала, так и не сказала. Я обзвонил её тётю, Моню, известных мне подруг, но нигде её не оказалось. Мне, правда, посоветовали не волноваться, ибо такие внезапные 'уходы' за ней и раньше водились.
Я проявил максимум изобретательности, и всё-таки обманул бдительность Витольдовны. Купив в аптеке продаваемую тогда без рецепта спиртовую настойку травы стальника, крепостью в 70 градусов, я заложил с десяток пузырьков глубоко под ванну. А за ужином, уже выпив вместе с Тамарой по бокалу шампанского, я 'залезал' рукой куда-нибудь в соус, и отправлялся в ванную мыть руки. Там, открыв кран, я с быстротой молнии лез под ванну, доставал пару пузырьков настойки и залпом выпивал её, запивая водой из-под крана. Пустые пузырьки же запихивал обратно под ванну, только в другой конец. Выйдя из ванной, я садился за стол довольный и продолжал допивать шампанское.
– Что это тебя с бокала шампанского так развезло?
– подозрительно принюхивалась ко мне Витольдовна, но 'не пойман - не вор!'. Однако, сколько верёвочке не виться, а конец, известное дело, будет. Обнаружила моя мисс все мои пузырьки с остроумной латинской надписью: 'Тинктура онанидис' (это по-латыни и есть 'Настойка стальника') и предъявила их мне. И сколько я ни убеждал строгую даму, что 'тинктура онанидис' - это просто лекарство от онанизма, не помогло. Я был изгнан, но через несколько дней помилован и призван снова. 'Только без своих онанидисов'!
– предупредила строгая кураторша.
Только и мы ведь не лыком шиты - своё соображение имеем! И я снова придумал, как перехитрить мисс Витольдовну. Сижу как-то за столом, ем прекрасные закуски, а в рот не лезет! Выпить, страсть, как хочется! И я набираю номер телефона Мони.
– Друг у меня заболел, надо спросить, как здоровье!
– поясняю я моему куратору.
– Моня, как здоровье?
– спрашиваю я, услышав его жующий голос в трубке.
– Что, скорая помощь? И дома никого нет? Погоди, я через полчаса - у тебя!
– Ты что с ума сошёл, какая скорая помощь?
– испуганно бормочет по телефону Моня, но я уже лечу к нему.
– Томочка, с другом плохо, надо спешить! Я скоро приду, он рядом живёт!
– одеваясь, информирую я Тамару.
– Попробуй только нажрись там, увидишь у меня!
– уже на лестнице предупредила меня грозная мисс Тамара.
Я только рукой махнул и сел в лифт. От 'Кунцево' до 'Филёвского парка' - как говорят в народе 'рукой подать и ногой поддать'. Минут через двадцать я уже звоню Моне в дверь.
– В чём дело, ты что, с ума сошёл:
– Сойдёшь тут, - перебил я его, - когда ни капли выпить не дают. Что у тебя есть?