Приватная жизнь профессора механики
Шрифт:
– Я требую проэкзаменовать себя на комиссии, я имею право на это!
Преподаватель стушевался, стал перебирать какие-то бумаги и заглядывать в них. Затем, неожиданно пошёл на попятную и спросил:
– А какую же оценку вы хотите?
– Только 'отлично', как я и получил по всем остальным предметам!
– твёрдо и, глядя в глаза преподавателю, ответил я.
– Хорошо, хорошо, будет вам 'отлично'!
– и преподаватель проставил мне в лист эту оценку.
Что сыграло свою роль в такой метаморфозе математика, не знаю. Может быть, мои отличные оценки по предыдущим экзаменам,
Летние испытания
Я хоть и изменил имидж, прошлое пока преследовало меня. После экзаменов я, как обычно, поехал на отдых в Сухум, на сей раз всего недели на две - больше времени не оставалось. Взял с собой резиновые эспандеры, чтобы не потерять спортивную форму.
Весь день я проводил на пляже, то плавая, то делая 'стойку' на руках, то занимаясь с эспандерами. К тому времени я имел вполне спортивную фигуру и мышцы, какие только можно было 'накачать' без анаболических стероидов, которых тогда не знали. У меня не было ни капли жира под кожей - по мне можно было изучать анатомию, и тонкая 'осиная' талия - 56 сантиметров в обхвате. Как-то на пляже ко мне подошёл фотограф и предложил бесплатно сфотографировать меня:
– Три штука - тебе, один большой штука - мне, на выставка! Идёт?
– предложил фотограф.
Он поставил меня в позу культуриста с согнутыми в локтях руками и сжатыми кулаками, щёлкнул несколько раз затвором.
Назавтра, идя на пляж, я увидел на доске с фотографиями свой большой портрет. Фотография получилась на славу - я никогда не думал, что выгляжу столь внушительно. 'Рисующий' солнечный свет подчёркивал рельефность мышц. Фотограф сдержал своё обещание и дал мне три фотографии 9х12, одна из которых сохранилась у меня до сих пор. Когда у меня плохое настроение, я иногда смотрю на эту фотографию - красивое телосложение, рельефные мышцы, гордое надменное выражение лица супермена! После этой фотографии мне лучше было не глядеть сейчас на себя в зеркало - откуда взялся этот 'дед' с желчным лицом и мешками 'хорошо прожитых лет' под глазами?
После выставления моей фотографии на пляжной доске, мои акции на пляже серьёзно выросли. Утром же ко мне подошла симпатичная, невысокая, спортивного вида девушка.
– Я - акробатка первого разряда, зовут меня Нина,- представилась девушка, - я москвичка, учусь в МАИ на четвёртом курсе, - добавила она, знакомясь.
– А я штангист того же разряда и только что поступил в Политехнический в Тбилиси, - представился я, вставая.
Нина была поражена, узнав, что мне всего семнадцать лет, она была уверена, что мне лет двадцать пять, не меньше. Мне всегда давали возраст больше реального, даже сейчас :
Нина предложила мне 'выжать' её на вытянутых руках, ну, а она попробует сделать на моих руках 'стойку'.
– Только сам держи моё равновесие, я этого сделать не смогу - предупредила она. Нина весила не более пятидесяти килограммов, это была 'пушинка' для меня. Я поднял её на вытянутые руки, и Нина медленно, по-силовому, вышла в стойку. Пляж зааплодировал.
Плавая с Ниной, я заметил, что она заигрывает со мной, щупает меня за бока и ноги, обнимает за спину и приказывает 'буксировать' её. Она нравилась мне, но я боялся её. Боялся, что прояви я какую-нибудь инициативу, она, как Фаина, обзовёт меня подонком. Поэтому после пляжа я отправлялся прямо домой, не реагируя на предложения Нины встретиться вечером на танцплощадке. Танцплощадки я боялся как огня - я не умел танцевать и боялся опозориться.
Так подошло время моего отъезда домой - билет был уже куплен. Но когда я сообщил Нине о том, что завтра уезжаю, она повела себя, на мой взгляд, неадекватно.
– Как уезжаешь, значит, я с тобой потеряла целую неделю!
– сердито сказала она и даже привстала с песка, - я думала, что ты так осторожно кадришь меня, а тебе, выходит, вовсе не нужна женщина! Давай пройдёмся!
– предложила она.
Мы вышли в тенистую аллею, где почти не было народа.
– Что же ты так подвёл меня, ведь я рассчитывала, что ты пробудешь до конца августа и мы успеем, - она замялась, - пожить вместе, как люди! Ну, ты даёшь!
– возмущённо закончила она.
Вдруг она неожиданно обернулась и спросила:
– Завтра, а когда?
Я понял, что она спрашивает про отъезд, и ответил:
– Поздно вечером, около двенадцати ночи.
– Тогда мы успеем!
– быстро проговорила Нина, и, нагнув мою голову к себе, поцеловала в губы.
Я вспомнил порывистые и страстные поцелуи Владика, но это было совсем другое. Нина втянула мои губы в свои и начала водить по ним языком, пытаясь раздвинуть их и проникнуть в рот. Я, не понимая этой 'техники', плотно сжал рот и даже стал отталкиваться от неё.
Нина отодвинула своё лицо и посмотрела на меня серьёзными глазами.
– Ты что, нецелованный?
– с жалостью спросила она.
Я ответил уклончиво - и да, мол, и нет. Мне, конечно же, стыдно было признаться, что я сам целовал только девочку в раннем детстве, и уже потом меня самого целовал несовершеннолетний мальчишка.
– Да ты, никак, гомосексуалист!
– вдруг сообразила Нина, - у вас на Кавказе много таких! Скажи, ты с мужиками трахался?
– заглядывая в глаза, спрашивала Нина.
Я почему-то густо покраснел и опустил голову.
– Нет, ты ошибаешься, я не гомосексуал, я хорошо знаю, что это такое!
– пытаясь оправдаться, использовал я устаревший термин, знакомый мне по 'Мужчине и женщине'.
– 'Лист'!
– жёстко добавила Нина, - Гомосексуалист, или педераст, если тебе так понятнее!
– Господи, думала, что нашла здорового мужика, а нашла подружку! Слушай, подружка, не подходи ко мне больше, хорошо! А других девушек, которые будут к тебе подкатывать, впредь предупреждай, что ты не по их части! Так будет честнее, чем морочить им голову не по делу!
Она отошла, оглядела меня на прощание и сказала:
– Надо же, дал Бог такое тело педику! А я-то, дура, потеряла столько времени на юге!