Приватное погружение
Шрифт:
Тави запнулась о порог, расплескав воду из большого таза. Риа, которая уже прощупывала что-то по обнажённым плечам парта, обернулась и шикнула на неё:
– Ну чего ты там возишься?
Заскорузлая от крови рубашка валялась рядом с диваном.
– Давай помоги мне. Возьми тряпку, намочи и убери кровь с его тела. Только аккуратно…
Это тело точно было партнёрским. Таким же, как и у Айсика, и всё-таки немного другим. Не таким… совершенным что ли? Оно не давало ощущения надёжности. Хрупкое человеческое тело.
Тави собирала мокрыми тряпками потёки на руках, ногах,
– Хватит, – сказала Риа. – Руки-ноги у него практически в порядке. Знаешь, что странно? Его били так, словно поставили главной целью изуродовать лицо. А всё остальное – на всякий случай. Кровь из разбитой головы. Порезано лицо и проломлен череп. Давай ножницы.
Когда Риа криво обрезала слипшиеся локоны, Тави зажмурилась. Только мельком она увидела рванную кожу, но воображение дорисовало образ выступившего в ране мозга этого несчастного парта.
«Зачем?», – малодушно подумала в этот момент Тави. – «Зачем я притащила домой этот ящик? А если он, вот этот вот, сейчас умрёт? А если не сейчас, а к утру? Как я буду объяснять в полпредстве, откуда у меня в доме мёртвый человек? Нездешний, мёртвый человек, да ещё и не мистрис?». Она только сейчас поняла, что имела в виду Риа, когда говорила о «большой проблеме».
– Готово, – произнесла Риа, и Тави открыла глаза.
Большой кусок от ещё одной чистой простыни, разодранной только что на тряпки, опоясывал голову несчастного. Риа не поскупилась, и бледное лицо со зловещими свежими потёками крови еле выглядывало из дебрей толстого кокона, наверченного на месте раны и прилегающих к ней окрестностей.
– Может, он и тронулся головой от удара, – сказала Риа, любуясь делом своих рук, – но это станет известно только, когда он очнётся. Я сделала всё, что могла. Сейчас проблема в ране на щеке. Порез глубокий, сильно кровоточит до сих пор. Его нужно зашить… Мы учили, только я не очень помню…
Она скорбно покачала головой.
– И ещё… Вносить изменения в лицо свитбоя…
Риа ещё раз посмотрела на сине-багряное месиво, выглядывающее из многочисленных слоёв повязки. В её глазах появилось что-то тоскливое, а затем решительное:
– Впрочем… Он такой юный. Смотри, у него щетина мягкая, подростковая. Если я попытаюсь зашить ему рану сейчас, ещё неизвестно, будет ли хуже. А вот если так и оставлю, ему, как свитбою, точно – хана.
Риа подошла к комоду, в котором Айсик хранил всякие мелочи. В том числе небольшую шкатулку с иголками и нитками. Недавно Тави доставала оттуда ножницы, и теперь открытый в спешке ящик угрожающе кренился из пазов, нависая над полом.
– А если кто-то узнает и решит, что я занимаюсь подпольным улучшением внешности, тогда хана мне…
Парт, до этого момента совершенно бесшумный, вдруг застонал.
– Лицо… – выдохнул он. – Не по лицу…
Услышав это, Риа решительно схватила шкатулку.
– Иголки – прокипятить, – таким тоном она, наверное, командовала в своём родильном отделении. Всё-таки Риа была очень решительной мистрис, в чём Тави
Она забрала из рук подруги шкатулку и побежала на кухню, чтобы поставить воду на огонь. В углу всё так же довольно ухал ушедший в себя Айсик. На панели питания индикатор светился уже мятным оттенком. Когда он переметнётся в пронзительно зелёный, супарт станет доступным для общения.
– Когда же ты уже закончишь? – в сердцах сказала Тави. – Постоянно тебя нет, когда так нужен.
Во время процесса зашивания Тави сидела на кухне рядом с Айсиком. Смотреть на это оказалось выше её сил. Когда она вернулась в комнату, Риа стояла у окна, разминая кисти рук. Небо заметно светлело, а со стороны Океана, невидимого, но ощущаемого, раздавались крики чаек.
Человек, наделавший такой переполох, утопал в пижаме Айсика, которая ему оказалась явно не по размеру. Весёлые дельфинята, к которым питали непонятную симпатию все супарты, резвились на рукаве, с лихвой закрывшем кисть. Рука, выбившись из-под одеяла, свесилась с дивана. Тави подошла ближе. Ей захотелось поправить эту беззащитную руку, но она не посмела притронуться. Только услышала, как дыхание парта становилось всё ровнее и спокойнее.
– Он теперь просто спит, – сказала Риа и вытерла пот со лба.
***
После бессонной ужасной ночи наступило усталое, вымороченное утро. И время для Риа отправляться обратно на Виру. Её выходные заканчивались, и как бы то ни было, Риа пришлось оставлять Тави наедине с возникшей проблемой. Вернее, с устроенной Тави самой себе проблемой, но суть от этого не менялась.
– Тави, немедленно сообщи о нём в полпредство, – сказала Ри с металлическими нотами в голосе. Только она могла так говорить. – Прямо сегодня и сообщи.
Лайнер, отправлявшийся на Виру, задрожал, а потом требовательно загудел. Его гладкие, обтекаемые бока блестели от брызг.
– Ладно, – кивнула Тави и поёжилась. Промозглость надвигающихся холодов уже не спасало даже яркое солнце. Океан дышал ледяными дождями. Пока издалека, но уже ощутимо. – Только я сама. Ты пока никому ничего не говори, хорошо?
Риа покачала головой:
– Ти, я пока никому не скажу. Только чувствую, добром это не кончится.
Даже когда она уже поднялась на борт и обернулась, чтобы привычно махнуть рукой на прощание, то не удержалась и укоризненно покачала головой.
Тави совсем замёрзла. Промозглость, которую она не замечала, пока провожала Риа, проникла, казалось, под кожу и кололась там ядовитыми иглами сразу ста морских ежей. Нужно достать дождевики и тёплые свитера для низкого сезона. Как бы Тави не сопротивлялась неизбежному (ей казалось, что чем дольше она тянет с разбором низкосезонных вещей, тем позже он наступит), очевидность неумолимо холодила щёки, ноги, руки и все прочие части тела.
Тави задумалась, как бы незаметно сплавить в утиль любимую шапку Айсика, в которой он смотрелся полным идиотом, но категорически напяливал на себя каждый раз, как начинался низкий сезон, и не заметила, как дошла до дома. Она уже собиралась подняться на крыльцо, когда услышала громкий звенящий голос: