Приведение в кроссовках

Донцова Дарья

– Что берем? – зачастил продавец. – Все счесть! Ананас хочешь? Банан свежий, апельсин хороший, киви. Мангу купи, отличная манга!

Чтобы не разочаровывать торгаша, я согласилась на манго и спросила:

– Дом Натальи Филимоновой где? Продавец развел руками:

– Прости, никого не знаю. Утром приехал, вечером запер магазин и уехал. Тут не живу, я москвич.

Оглядев черноглазого, чернобрового, золотозубого “москвича”, одетого не по погоде в тоненькую летнюю куртенку, я вышла из “универмага” и наткнулась на бабу в красном пуховике, пинавшую пьяницу ногой, обутой в дешевый сапог из кожзаменителя.

Увидав меня, она прервала свое занятие и со вздохом пояснила:

– Надоел ирод, пусть бы замерзал себе спокойно.

– Зачем же вы пришли сюда?

– Так собака прибегла, – пояснила тетка, – лает, заливается, любит гада. И мне жалко. Потом, помолчав, уточнила:

– Ладу жалко, собаку, а не этого ханурика. И ведь не доведу его до дома.

Ничего не сказав, я дошла до “Пежо” и села на водительское место. Поеду по дороге в деревню, авось найду кого-нибудь, кто знал Наталью Филимонову. В зеркальце мне было хорошо видно, как несчастная тетка пытается справиться с алкоголиком. В конце концов ей удалось поставить его на ноги. Мужик сделал шаг и вновь кулем рухнул в снег. Баба заплакала и присела возле муженька. Неожиданно мне стало жаль ее. Мой третий супруг, Генка, был запойным алкоголиком, и именно по этой причине мы прожили с ним совсем мало. Я быстро поняла, что не способна каждый вечер, с бьющимся от волнения сердцем, поджидать любимого, гадая, в каком состоянии он явится домой. Еще мне категорически не нравилось, что Геннадий валился спать прямо на ковре, не сняв ни пальто, ни ботинок, и уж совсем не пришлось по вкусу, когда он заявил:

– Да, пью, но почему? Это ты виновата! Дома меня не уважают, унижают, постоянно спорят, вот и заливаю горе. Если бы у меня была любящая жена, я бы не срывался!

Как все жены алкоголиков, я прошла несколько стадий. От приподнято-эйфорической, когда считала, что с пьянством можно и нужно бороться, до тоскливо-безнадежной, когда поняла: Генку переделать нельзя. По счастью, этот путь занял у меня не полжизни, а всего лишь год, и через двенадцать месяцев я сложила чемодан и вернула супруга его маме. Поэтому очень хорошо понимала бедную тетку.

Вздохнув, я высунулась в окно:

– Далеко живете?

– На другом конце, – сообщила тетка, – у клуба.

– Давайте подвезу.

– Господи, – запричитала баба, – дай вам бог здоровья, радости и денег побольше.

Я вышла наружу и взяла мужика за ноги, тетка схватила его за руки. Кое-как мы дотянули пьяницу до “Пежо” и положили возле колес.

– В салон его нельзя класть, – сказала баба, – грязный очень и сблевать запросто может.

– Давай в багажник, – предложила я.

– Точно, – обрадовалась жена.

Еле-еле подняв каменно-тяжелое тело, мы впихнули его в багажник, предназначенный для перевозки грузов. Собака, настороженно подняв уши, следила за нашими действиями. Наконец, погрузка завершилась. Я отодвинула переднее сиденье и велела псине:

– Давай!

Дворняга мигом вскочила в салон и уселась на кожаные подушки с таким видом, словно всю жизнь раскатывала в новеньких иномарках.

Тетка устроилась рядом со мной и со вздохом сообщила:

– Дети у меня получились хуже некуда, все в папеньку. Пить, гулять и веселиться, тут они мастера! А чтобы учиться или работать, это фиг.

Я, ничего не сказав,

поехала вперед. Интересно, на что она рассчитывала, беременея от алкоголика? На то, что у нее получится Эйнштейн или Майя Плисецкая? Странно, однако, что завести ребенка может любой человек, насколько я знаю, воспроизводить себе подобных разрешено в нашей стране даже психически неполноценным людям. Хотя, если вдуматься, это очень глупо. Для того чтобы рулить по городу на авто, следует получить права, а для того чтобы стать родителями, не надо проходить никаких проверок.

Может, поэтому в нашей стране так много брошенных младенцев. Нет, следовало обставить дело по-другому. Хочешь плодиться, замечательно, но сначала сдай экзамен на получение материнских или отцовских прав. Желаешь завести второго отпрыска, представь справку о доходах, позволяющих прокормить, одеть и выучить еще одного ребенка. А как же права человека, мигом закричит хор недовольных голосов. А как же права ребенка, мигом отвечу я.

Когда мы еще жили в Медведкове, в нашем дворе обитала многодетная семья. Восемь голодных, оборванных ребятишек, вечно замороченная мама с сумками и отец, никогда не бывавший дома. Все свое время мужик тратил на работу, чтобы хоть кое-как накормить ораву чадушек. У бедных детишек не было игрушек, книжек и сладостей. А теперь скажите, не лучше ли в такой ситуации остановиться на одном сыне или дочери?

– А собака эта, – продолжала как ни в чем не бывало баба, – умнее моих придурков, а уж характером и не сравнить. Дети – гады, а Лада ласковая, меня жалеет.

Я опять промолчала. То, что собаки лучше людей, я поняла давно.

– Стой, – велела тетка.

Я послушно притормозила возле покосившейся избенки. Потом мы выкатили мужика из багажника и бросили в сенях.

– Проходи, не стесняйся, – сказала тетка, – чайку попей, варенье есть, свое, некупленное, проходи в залу.

Я вошла в большую комнату. Из каждого угла тут кричала нищета. Из мебели были стол, четыре стула, буфет и диван. Все старое, потертое, обветшавшее, палас на полу протерся до дыр, а на окнах висели застиранные занавески, больше похожие на серые половые тряпки.

– Все пропил, ирод, – пояснила хозяйка, втаскивая огромный эмалированный чайник.

Грохнув его на круглую железную подставку, она сказала:

– Зина я, а тебя как звать?

– Даша.

– Ну и познакомились, – повеселела тетка, – вишь, пусто у меня. Утянул Петька из дома все, телик имелся, радио, ложки серебряные от мамы, ничегошеньки не осталось, все на водку сменял, сволочь. А ты к нам зачем? Вроде не знаю тебя, если дачу на лето ищешь, то лучше тут и не приценивайся, место гнилое, комарья полно, да и со стороны Капотни ветер иногда такой запах гонит!

– Вы не знаете, где дом Натальи Филимоновой?

– А-а-а, – протянула женщина, – значит, вас Надежда прислала, дом посмотреть, правильно?

– Точно, – на всякий случай кивнула я.

– Чего же сразу не сказали: “Зина, веди дом показывать”, или Надя не сообщила, у кого ключи? – хитро прищурилась тетка.

– Так я же не знала, что вы Зинаида, мы ведь только сейчас познакомились!

– Точно, – рассмеялась она, – вот, какая я подозрительная, вы мне дело хорошее сделали, а я бог знает чего всегда думаю! Ну, пошли, тут один шаг.