Привет, меня зовут Роза Хэзевей
Шрифт:
– Есть правила. Их нельзя нарушать из-за желаний одного человека. И охота сеет хаос. Воровство, проникновения, взломы. Это ужасная традиция.
Я скрестила на груди руки и удивленно на него посмотрела.
– Гораздо более ужасная, чем видеть, как твоих родителей убивают у тебя на глазах? Гораздо более ужасная, чем быть разорванным пси-гончими? Гораздо более ужасная, чем наконец-то найти друзей, с которыми после столиких лет одиночества можно отпраздновать свой день рождения, но быть лишенным своих любимых...
– Довольно, – Дмитрий развернулся и убрал руки в карманы. –
От облегчения я чуть не потеряла сознание.
– Спасибо тебе, спасибо, спасибо. Клянусь, это одноразовое нарушение правил. Возвращение старой Роуз для достижения великой цели.
– Я же уже сказал тебе, что ты можешь идти. Не стоит обрабатывать меня и дальше, – несмотря на грубый тон, он улыбался. – Но зачем тебе два диска? В списке только один.
Я показала ему «Animotion».
– Это все, что я взяла.
Он прошел мимо меня и достал коробку.
– «A-ha» пропал. Диск должен лежать прямо в начале.
– Может, ты просто убрал его не в алфавитном порядке.
– Я всегда ставлю вещи на свои места. Смотри, тут остались даже промежутки. Вот здесь и тут, откуда диск взяла ты.
Осознание ужасного подкралось ко мне.
– Кто-то уже был здесь. Невозможно. Сюда невозможно проникнуть.
Он многозначительно на меня посмотрел.
– Ты действительно так думаешь? Ты вот проникла.
Я подняла с пола упавшую простынь, служившую костюмом призрака.
– Я выдавала себя за Мертенс. Как кто-то мог придумать столь же гениальную идею?
– Это была вовсе не гениальная идея, – он выпрямился и толкнул ногой коробку с дисками обратно под стол. Его ботинки были сделаны из потрясающей тисненой кожи. И где он только находит такие вещи? – Они были достаточно хороши, раз пробрались сюда и взяли мой диск.
Я ахунула.
– Если они были здесь, значит и в тренировочном зале тоже!
– Роуз...
Я оставила Дмитрия, выскочила за дверь и зашла в комнату напротив. В тренажерном зале есть все, что нужно начинающим охотникам на вампиров, чтобы стать еще более крутыми: гантели, оружие, мишени. И перчатки для бокса. Я распахнула шкаф, в котором весело двенадцать крючков и одиннадцать пар перчаток.
– Вот дерьмо! – я захлопнула дверцу шкафа и сползла вниз по стене напротив него. – Шестьдесят очков! Я пробралась сюда, даже наткнулась на Альберту, ради этих шестидесяти очков, а теперь все это не имеет никакого значения, если и команда Шейна побывала здесь. Учитывая тот факт, что сегодня ночью именно его команда надирает всем задницы, я более, чем уверено, что именно он был здесь. Мы не сможем подобраться к ним на двадцать пять очков, которые так нам необходимы, чтобы там Мейсон и Эдди не раздобыли в комнатах отдыха. Может, у нас появится шанс на выигрыш в том случае, если мы раздобудем учительскую мантию, но выполнение этого задания не принесет нам много баллов, и сработает это только в том случае, если Шейн не стащит что-нибудь еще. А я уверена, он не сдастся. Черт.
Я запрокинула голову назад и показала кулак в потолок.
– Вселенная, ну
Дмитрий встал напротив меня и снова взглянул на список.
– Поверить не могу, что говорю это, но... Разве в списке нет других вещей, которые принесут твоей команде нужные баллы? Портреты директоров академии прямо в фойе школы. А мистер Двайт хранит коллекцию своих галстуков в классной комнате.
– Достали. Раздобыли. И куртку, которую во время дежурства носят стражи. Ох, и вульгарный парфюм Коёкару.
– Ты стащила его «Обливион»? – Дмитрий никогда не признает этого вслух, но в его голосе прозвучало восхищение.
– Единственное, что может принести нам победу – серьги Кировой в форме кошки. Пробраться в ее комнату невозможно и при нормальных обстоятельствах, а сегодня она еще и заболела, и осталась дома. Серьги занесли в список до того, как узнали, что Кировой не будет на празднике. Роуз Хэзевей может многое сделать, но, честно говоря, это уже явно за пределом моих возможностей.
Я ждала, что Дмитрий согласится со мной. Ждала, что он скажет мне, что нужно уметь проигрывать и вынести из этого для себя ценный жизненный урок. Вместо этого он вышел из зала и вернулся обратно в офис. Спустя пару минут он снова вошел в зал, вооружившись ручкой и клочком бумаги. Он сел на полу рядом со мной, так близко, что наши ноги соприкасались, и мой провал моментально вылетел из головы.
После того, как Дмитрий сказал мне, что мы не можем быть вместе из-за разницы в возрасте и долга перед Лиссой, мы свели физические контакты почти на нет. Пусть мы и тренировались вместе, ежедневно виделись, но всегда, всегда сохраняли дистанцию. До этого момента, пока мы не соприкоснулись коленями, я и не осознавала, как сильно эта дистанция повлияла на меня. Независимо от того, что с логической точки зрения мы так и должны себя вести, независимо от того, что его чувства ко мне изменились, хотя я в это и не верю, что-то во мне до сих пор остро нуждается в нем. И я не думаю, что когда-либо это чувство пройдет.
Чувствует ли он тоже самое? Сложно сказать. Ему лучше удается скрывать свои эмоции.
Он наклонился вперед и нарисовал большой прямоугольник, в углу которого располагался еще один, но уже меньшего размера. Затем на листе в пределах большого прямоугольника появились и квадраты.
– Апартаменты Кировой гораздо больше, чем у других преподавателей, но расположение у всех одно: гостиная, спальня, кухня...
– Кухня? У преподавателей-мороев есть свои собственные кухни?
Я знала, что у инструкторов-дампиров таких нет. Существуют отдельные столовые для них, но питаются они тем же, что едят и ученики.
– Да, есть. Но смотри, здесь ее спальня, и стена этой комнаты выглядит так, – он нарисовал еще одну линию, поэтому стена стала толще. – Это потому, что здесь находится потайная лестница.
Я посмотрела на схематический план.
– С каких пор?
– С всегда. Это план побега на случай экстренных ситуаций.
Я знала, что в академии существует огромное количество разных выходов и хорошо защищенных комнат на случай атаки стригоев, но вот потайная лестница стала для меня сюрпризом.