Привет рогатому!
Шрифт:
– Черт! – взмолилась я сдавленно. Вспомнила, что призыв его с недавних пор не работает, тут же меняю тактику, - дьявол!?
– Дьявол! Дьявол! Дьявол… - и тишина. Ни грома, ни молнии, ни дьявола, из всех возможных изменений - только у разбойников глаза стали какие-то удивленные и большие.
– Эй! Это не наша жертвенница, - подал голос здоровый мужик с зеленой кожей – явным признаком отравления. – Наша рыжей была.
– После озера перекрасилась. – Нашел выход из положения голосом скрипящий. Выходит и у этих жертвенница есть. И сколько нас тут? Да сколько бы ни было,
– И ни фига не перекрасилась, меня украли! Слышь, ты! На землю положь!
– Чего? – удерживающий меня разбойник удивленно покосился, в затылке почесал, но не отпустил.
– На землю меня опусти.
– А с чего вдруг? – задался вопросом басовитый.
– Зенки выколю!
– вспомнились варианты устрашающих обещаний из советского кино и не только советского. – Моргала на подбородок натяну, писаться кровью неделями будешь!
– А он уже! – хохотнули разбойники, и басовитый меня отпустил.
К этому моменту лицом зеленый ко мне подобрался, за подбородок крепко взял, принялся рассматривать.
– А ничего так, - прокомментировал главарь.
– Не краше нашей, но тоже ничего.
– Что?! – мой вопль прокатился над поляной.
– А что? Кулон жертвенницы на шее висит, по лицу видно - не здешняя. – Четырнадцать муда… главаря смешками поддержали.
– Если наша сбежала, мы эту возьмем, а потерявшие тебя пусть рыжую ловят и демону представляют.
– Я не…
– Цыц! – за этим емким пожеланием помолчать, меня скрутили, кляп в рот запихнули и на лошадь поперек хребта водрузили. Мое сдавленное мычание их только рассмешило. Вот черт! Где же ты бес мохнатенький и чертяка синеглазый? Эх, ребятушки,… не сберегли девицу!
5.
Приведя из лесу двух соколов черт заволновался, не увидев жертвенницы Галины подле беса. Кустики кустиками, но нельзя же в них без причины полчаса пропадать, а именно столько его и не было. Пока договорился со стаей орлов о перелете, пока выторговал двоих вместо одного, оказалось, ушло не только время, но и жертвенница их «безупречная», то есть которая и слова не скажет без упрека.
– Что значит, в кустики пошла?
– По нужде, - замялся бес. – Помните, она еще там в домике охотничьем хотела.
– И в какие кустики пошла? Тут кустиков не сосчитать сколько. Вся поляна вплоть до темного леса.
– Хозяин, не гневайтесь. Девица хоть и бесстыдница, а скромная, просила не подсматривать и не подслушивать. Что ж, мне наперекор ее просьбе нужно было?
Звук крадущихся шагов прервал их. Из синих кустов в отдалении вначале появилась одна голая женская ножка, затем другая.
– Скромная говоришь?
– Так, может быть, это не наша? – предположил бес, когда из кустов задом выползла девица в одном исподнем.
– Не может, помимо нас с представлением жертвенницы более никто не опоздал. Галина?
Девушка вздрогнула и обернулась.
– Не Галя. – Бес ближе подошел.
– Но тоже жертвенница.
– Судя по лицу и одежде, сбежала вплавь.
– Девушка, Ввам помочь? – Нардо окликнул ее, приветливо улыбнувшись.
Девица на пальцах попыталась что-то подсказать, но черт и бес не вникли в смысл сказанного.
– Это что только что было?
– Кажется, она показала средний палец. – Почесал макушку бес. Девица на вид была та еще проказа. С такой лучше не связываться.
– Может пальчик уколола?
– Да? Тогда, наверное, и сгиб локтя, по которому она треснула второй рукой.
– Хозяин она еще более странная, чем Галя. – Помощник придержал его за рукав рубахи.
– Не приближайтесь к ней.
– Да, от Гали подобного ждать не придется, - согласился черт. В это время девица шлепнув себя пониже спины, сверкая пятками, убежала в противоположную сторону.
– Если бы я из кустов ее способом выбирался, то сидеть бы потом не смог, а она себя еще и шлепает.
Очнувшись от раздумий, бес потянул хозяина в сторону:
– Эта пропажа сама по себе через час на родную землю вернется, а нашу Повелитель избрал. Где бы ни была, а покуда месяц не пройдет, домой не воротится.
– Да, торопиться нужно, вдруг в беде, явно ушла далеко и криков ее не слышно.
***
Ехать на кляче кверху «пятой точкой» и наблюдать за тем, как копыта монстра то приближаются ко мне, то удаляются, было страшно. И все-таки, я старалась вспомнить основы переговоров с похитителями и террористами.
Угрозы, слезы, моления, шантаж, обещания большого выкупа… Вот! Вот оно! Черт меня сюда приволок, черт пусть и откупается. Невозможно ведь, чтобы такой статный муж… хм, черт, и без гроша за душой. Магией его тут уже обделили, это ясно, но может возместить сподобились дензнаками?
Кстати, что значит «тут»?
Во-первых: «тут» – это где?
А во-вторых: сколько еще таких «тут»?
Осталось узнать, чего в этой сказке жертвенница стоит. Ох! Как нашла вариант выхода из положения, так и легче стало. Относительно легче стало, потому что копыта коняки все ж нервируют не по–детски, в кустики я так и не попала. Да и что может быть ужасней: первую половину дня вверх тормашками провести?
Мои мысли были услышаны только через полчаса. Когда караван проходимцев из темного леса спешился, меня они «спешили» весьма резко - скинув на землю. Ловить было некому, так что грохнулась я на травку безвольным кулем. Рядом рухнула чужая поклажа с котелком, черным от сажи.
Лежу, детство свое вспоминаю. Вот уж точно, где бы и как бы ни упала, все нипочем. И гордость не ущемлена и синяк не набит, чаще всего парой ссадин падения мои обходились. А тут... Нечто не знают, сволочи, что с девушкой аккуратными нужно быть. Я ж хрупкая - относительно, нежная - основательно, я ж теперь и обидеться могу за синяки наставленные. Но иродам этим плевать, снуют из стороны в сторону лагерь разбивают. Кто по дрова, кто за водой, а трое громил надо мной стали, руки-ноги развязали и кляп вытащили. Воды хотелось страшно, хоть бы дать попить догадались! Но нет, у них на мой счет свои планы и стоят они надо мной, чтобы их озвучить.