Привет! Я вернулся
Шрифт:
Не плачь, моя кошечка.
Все будет хорошо. Все будет просто охеренно!
Рыжая Кошка спит. Я ее вымотал.
Честно говоря, у меня самого ноги дрожат от долгого напряжения. И в теле звенящая пустота, такая — хоть летай. Надо бы что-нибудь сожрать для восполнения сил.
Еще днем я забил Кошкин холодильник, и сейчас голодному волку, обессиленному брачными игрищами, есть чем подкрепиться. Я зубами рву ветчину, откусываю полбуханки за раз и запиваю все ледяным пивом.
Давно
Я сейчас вообще от всего испытываю какой-то особый кайф. От прогулок по этому тихому городку, от свежего морского ветра, от запаха стружки и работы с деревом.
И, конечно, от Кошки. Она — мой эликсир.
Я как будто родился заново!
Я избежал смерти. Я не знаю, что меня ждет в будущем. Но пока… пока я буду наслаждаться жизнью на всю катушку.
Я возвращаюсь в спальню.
Присаживаюсь на край кровати и любуюсь спящей обнаженной кошкой.
Умопомрачительные изгибы!
Она лежит на боку, и форма ее тела напоминает виолончель. Самую сексуальную виолончель на всем белом свете! Мой смычок, еще пару минут назад почти дохлый, снова начинает шевелиться.
Рядом с такой виолончелью и мертвый оживет! Чтобы сыграть на ней ламбаду.
Грудь моей секси-медсестрички — это отдельная песня. Я не выдерживаю, подвигаюсь поближе и кладу руку на нежную белую кожу.
Убираю волосы с ее лица, смотрю на пухлые манящие губы… И неожиданно для самого себя наклоняюсь и целую их.
Мы ни разу по-настоящему не целовались.
То есть, мы, конечно, терзали губы друг друга, сражались языками и кусались. Чего только не было в урагане бешеной страсти…
Вот этого как раз и не было.
И не должно было быть.
Потому что это — уже лишнее. Это что-то из области чувств. А у нас тут просто сумасшедший секс.
Это лишнее, но остановиться я не могу. Настя… она сладкая. Теплая. Податливая и страстная. Она — чистая женственность.
Просто богиня…
9
Настя
Утром я, как обычно, проснулась, приняла душ и начала готовить завтрак. Матвей еще спал, и я не удержалась, надела его футболку.
Мне так не хотелось расставаться с его запахом… Футболка как будто продолжает обнимать меня, пока его нет рядом.
Я вдруг подумала: надо ее украсть. Когда он уедет, я буду ее носить и вспоминать наши невероятные ночи.
От этих мыслей сердце защемило. К глазам подступили слезы.
Так, спокойно!
Да, он уедет. Он тут ненадолго. Пройдет месячный курс терапии, и отправится домой. Я это знала с самого начала.
Я, так же как и он, просто хотела немного сойти с ума. Мне это полезно. После шести-то месяцев воздержания. Я уже почти начала превращаться в старую деву!
У меня не было иллюзий, но сейчас они появились. Потому что Матвей уже вторую ночь ночует у меня. Потому что он забил мой холодильник и, как будто, обосновался здесь надолго.
Он строит мне новую беседку!
И все равно — я не должна ни на что надеяться.
Не должна. Но надеюсь.
Потому что я женщина. Мне двадцать семь. Я хочу нормальных отношений. Хочу семью…
Я слышу скрип двери и шум воды в ванной. Через некоторое время — шаги за спиной. Даже по походке слышно, что Матвей прихрамывает. Но с тростью уже не ходит. Во всяком случае, дома. На дальние расстояние ему, пожалуй, еще тяжело передвигаться без поддержки.
Так, это во мне проснулся медик. А я сейчас — сексуальная девушка.
Матвей приближается.
Я изо всех сил втягиваю живот, расправляю плечи, выставляя грудь вперед. И улыбаюсь. Приветливой легкомысленной улыбкой.
— Садись, каша почти готова, — говорю я.
Мне так приятно кормить его завтраком! У меня давно не ночевал мужчина. Я так давно ни о ком не заботилась… Я наслаждаюсь каждым мгновением!
Но Матвей все портит.
— Я что, гусь, зерном питаться? — выдает он.
— Не любишь кашу? — растерянно лепечу я.
Ну да, конечно. Вчера я оставляла ему кашу и сырники, и кашу он есть не стал.
— Не-а.
— А что ты ешь на завтрак? Я тут еще тесто для блинов развела…
— Я ем мясо, — рычит Матвей. — На завтрак, обед и ужин.
— Ладно, я сейчас…
— Кстати, сегодня привезут мангал, — выдает он. — Вечером у нас шашлык.
Он снова остается у меня…
По сердцу разливается тепло.
Матвей вскакивает со стула, отодвигает меня от плиты.
— Отойди, женщина.
Увеличивает огонь под сковородой, на которой я собиралась печь блины и достает из холодильника бекон.
— Сиди, отдыхай, — говорит он. — Я накормлю тебя настоящим диким завтраком.
— Диким? — смеюсь я.
— Ночью ты была дикой тигрицей, — ухмыляется он, вгоняя меня в краску. — Тебе тоже нужно мясо.
А потом добавляет с отвращением:
— Каша! Больше никогда не корми меня кашей.
Это звучит так, как будто у нас еще много завтраков впереди. Как будто у нас есть будущее…
Да нет, он не имел в виду ничего такого, уговариваю себя я. Это просто слова. Наше будущее — ближайшие три недели. Максимум.