Привет! Я вернулся
Шрифт:
Если я не надоем ему раньше. Что вполне возможно.
Такой мужчина…
Чудо, что он обратил внимание на меня!
Я любуюсь им. Он сейчас занят, на меня не смотрит, и я могу беспрепятственно разглядывать его упругую задницу, которую прикрывают лишь боксеры. Его мощную прокачанную спину. Его руки, которые ночью меня обнимали…
И шрам на бедре, от созерцания которого у меня щемит сердце….
— Нравится? — внезапно выдает Матвей.
— Что? — смущаюсь я.
Я зависла,
— Да, нравится, — отвечаю я, преодолев неловкость.
А чего тут скрывать?
Матвей удовлетворенно хмыкает, а потом задает неожиданный вопрос:
— Это твой дом или ты его снимаешь?
— Мой, — отвечаю я. — От бабушки достался.
Обычно я добираюсь на работу на автобусе, но сегодня Матвей подвозит меня на машине. Которую он арендовал на время пребывания в нашем городке.
— Высади меня пораньше, — прошу я. — Пройдусь пешком.
— Это еще зачем?
— Не хочу, чтобы нас видели вместе.
— А тебе не все равно?
— Нет, мне не все равно! Ты уедешь, а я останусь.
— Да, ты права, — соглашается Матвей. — Не будем портить твою репутацию порочными связями.
Я выхожу из машины.
Матвей уезжает.
Мне нужно пройти пятьсот метров. И они кажутся невероятно долгими.
Потому что на мои плечи ложится тяжесть разочарования. Вполне предсказуемого, но все равно непереносимого.
Он не возражал.
Он уедет. У него нет никаких планов на будущее…
А чего я хотела? Что через два дня он предложит мне руку и сердце?
Это было бы очень глупо!
Но на самом деле — да. Уж себе-то я могу признаться. Я хотела именно этого. Я бы согласилась в ту же секунду.
Я уже начала придумывать имена нашим детям!
10
Матвей
Серега, мой лучший друг, позвонил как раз перед тем, как я собрался на процедуры. К своей секси-медсестричке.
— Сегодня видел Загорского, — выдал он.
— Ну и?
Я замер в тревожном ожидании. Загорский — моя надежда на то, что ситуация разрешится быстро и относительно безболезненно.
Ему, так же как и мне, перешел дорогу Каримов. Наглый, жадный и беспринципный ублюдок, не гнушающийся никакими методами. Вплоть до физического устранения.
Это из-за него я три месяца валялся на больничной койке. А по его плану должен был валяться на кладбище…
На рынке застройщиков всегда было напряженно до жести. Деньги гуляют немаленькие, многие хотят оттяпать свой кусок. Но Каримов… он просто бандит из 90-х.
Если мы с Загорским объединим усилия, то сможем выпереть его с рынка. И из города. А я бы так вообще выпер его из жизни… Зуб за зуб, как говорится.
Но
— Загорский рвет и мечет, — выдал Серега. — Каримов отжал у него выгодный заказ на торговый центр.
— Прекрасно. Ты ему намекнул?
— Ага.
— Без лишней инфы?
— Все как ты просил. Он, как и все остальные, думает, что ты в Тайланде.
— Ну и пусть думает до поры до времени.
После аварии мне нужно было срочно скрыться. Поэтому я попал в задрипанную областную больницу, а не в нормальную столичную. Тамошние врачи напортачили, и мой перелом сросся неправильно.
Уже потом, с новыми документами, я оказался в хорошей клинике. Где мое бедро перекроили заново. И порекомендовали реабилитационный центр на море для быстрого восстановления.
Серега пустил слух, что я парализован, в инвалидном кресле, прячусь в Тае и возвращаться не планирую.
Но я скоро вернусь!
Вот будет сюрприз для Каримова…
— Слушай… — начал Серега.
— Что?
— Ты уверен?
— В чем?
— Что тебе все это надо. Ты легко можешь вывести активы и жить безбедно. Или начать все заново в другом месте.
— Ты предлагаешь мне сдаться? — набычился я.
— Не то чтобы предлагаю… Хотя да. Предлагаю.
— Ты хочешь, чтобы Каримов победил? А я оказался лузером?
— Я хочу, чтобы ты остался живым.
— Я живой. Ты даже не представляешь, насколько я живой! И как у меня чешутся руки выкрутить этому скоту яйца…
О, да!
Я чувствую кипение адреналина в крови. Я в предвкушении. Я очень хочу плюнуть в хамскую зажравшуюся рожу Каримова.
Во мне бродит боевой задор. И я кайфую от этого.
У меня были моменты слабости, физической и ментальной, когда мне приходили в голову мысли об отступлении. Мне хотелось просто заползти в темный угол и затаиться. Или вообще умереть — чтобы не влачить жалкую жизнь инвалида.
Но, блин!
Эти моменты были недолгими.
Я все равно был уверен, что выберусь из этого дерьма. Научусь ходить. Пришью железную ногу, если надо. Придумаю что-нибудь!
Я живучий. И упрямый.
И злой…
— Матвей Иванов, входите, пожалуйста.
Рыжая Кошка выглядывает из-за двери своего кабинета. С видом строгой докторши.
Я сижу в коридоре, жду процедур. Задумался и забыл о времени. А мое время уже наступило!
— С удовольствием войду, — выдаю я.
И, как только за нами закрывается дверь, я задираю Кошкин халат. И облапываю ее шикарную попу.
— Прекратите, пациент Иванов! — строгим голосом произносит она.
И пытается вырваться.