Прививка для маньяка
Шрифт:
– Проходите вот сюда, – гостеприимно предложил он, открывая дверь в помещение, где у него располагались изолированные боксы. В одном из них свернулся клубком выздоровевший девон-рекс.
– Зайчик! – завопил Алеша, протягивая руки к котенку. Тот немедленно проснулся и ткнулся розовым носом в сетку.
– Мы, кажется, не вовремя? – смутилась Кира. – У вас столько пациентов…
– А, ничего особенного, обычный день! – отмахнулся Глеб.
Он открыл бокс, извлек Зайчика и вручил дрожащему от волнения Алеше. Тот прижал котенка к животу и поинтересовался:
– Он теперь здоров? Совсем-совсем?
– Здоров,
Алеша кивнул, снизу вверх глядя на Звоницкого. Глаза у мальчика были материнские – синие, с потрясающими ресницами, сказочно красивые.
– Как там Варвара Михайловна? – спросил Глеб нарочито безразличным тоном.
– Благодарю, мама в полном порядке, – едва заметно усмехнулась Кира. – Наслаждается отпуском. Так мило с вашей стороны, что вы дали ей отдохнуть! Мама уже пять лет не была в отпуске и очень в нем нуждается.
Звоницкий закашлялся, пытаясь скрыть замешательство. Оказывается, это он благородно предложил домработнице немножко отдохнуть? Ну-ну, похоже, милейшая госпожа Костомарова не вполне откровенна с собственной дочерью…
Кстати, интересная деталь – Кира то и дело теребит сережку, симпатичная такая штучка с камешком, стоимость которого равна заработной плате домработницы примерно за год. И костюмчик на Кире элегантный, дорогой, и сумочка фирменная… Вообще-то Глеб не привык подмечать, во что одеты женщины, и тем более оценивать стоимость их украшений. Просто он хорошо изучил скромный гардероб Варвары Михайловны – тяжелое старомодное зимнее пальто, весенне-осенний плащик, добротные, но далеко не новые туфли, старую сумку… Насколько Глеб понимал, Кира нигде не работает, семью содержит Варвара Михайловна. Ну, и что все это значит?
«Старина, ты определись, что тебе надо! – одернул он себя. – Разгадать загадку домработницы или все-таки наладить отношения с ее прелестной дочерью?»
– Мы вам так благодарны! – промолвила Кира и попятилась к двери.
Звоницкий ощутил укол разочарования. Вот сейчас эта невероятно красивая молодая женщина выйдет за порог его клиники, и они скорее всего больше никогда не увидятся, разве что столкнутся у метро… Нет, Глеб не мог такого допустить!
– Кира, послушайте… Я понимаю, что мое предложение покажется вам странным… Но как вы смотрите на то, чтобы сходить со мной куда-нибудь поужинать? К примеру, неподалеку есть неплохой ресторан, называется «Маджонг». Не бывали там?
Кира растерянно заморгала и со страхом посмотрела на Глеба. Он почувствовал себя как порочный десятиклассник, соблазняющий пионерку. В чем дело? Неужели он, Глеб Звоницкий, такой урод? Да, действительно, после взрыва его лицо покрыто сеткой шрамов… Но ведь прошло уже семь лет, и почти ничего незаметно! Конечно, он прихрамывает, но в последнее время научился обходиться без палки. И разница в возрасте у них с Кирой не такая уж большая. Ему всего сорок восемь, а Кире Костомаровой тридцать с хвостиком. Правда, как все стройные блондинки, женщина кажется моложе. Но все-таки странно, у нее шестилетний сын, а ведет себя как тургеневская барышня! Глеб неожиданно развеселился. В роли соблазнителя он бывал нечасто –
– Ну так что? Рискнете? – спросил он. – Я всего лишь приглашаю вас в ресторан по соседству. Не понравится – уйдете, слово джентльмена.
– Хорошо! – все так же испуганно пролепетала Кира. – Если вы настаиваете…
Глебу показалось, что она согласилась на свидание с ним исключительно из чувства страха. Ну и ну!
– Ты мне мороженое обещала, – дернул мать за руку Алеша. – Помнишь? А Зайчику можно мороженое, раз уж он выздоровел, а?
Она вздрогнула и отвела взгляд.
– Нет, Зайчику мороженого лучше не давать, – улыбнулся Глеб. – Пойдемте, я вас провожу. Простите, меня ждут пациенты…
Кира засмущалась, точно школьница, и заторопилась к двери.
– Так как насчет сегодняшнего вечера? – уточнил Звоницкий. – Давайте так – я заеду за вами в половине девятого… Кстати, можно ваш номер телефона? Чтобы не тревожить Варвару Михайловну…
– Во сколько? – растерянно переспросила Кира. – Так поздно? А пораньше нельзя?
– Конечно, можно устроить и утренник… Но давайте все-таки встретимся вечером. Хорошо, я заеду в половине восьмого. Договорились? – продолжал настаивать Глеб.
Молодая женщина неуверенно кивнула, сообщила ему номер своего мобильного и вышла, ведя за руку сына.
За то время, пока Глеб беседовал с Кирой, его ассистентка успела сделать все необходимое – провела первичный осмотр и даже предварительный диагноз поставила.
– Глеб Аркадьевич, – склонившись над карточкой, вполголоса сказала Яна Казимирова, – мне кажется, там непроходимость кишечника в нижнем отделе. Симптомы смазанные, но вы лучше сами посмотрите. Рентген я уже настроила.
Глеб вымыл руки и осмотрел собаку. Овчарка лежала на боку, тяжело дыша, и только вяло поводила хвостом. Язык обложен густым налетом, вывален из пасти. Температура повышенная – Яна уже измерила. Он принялся пальпировать живот овчарки и одновременно обратился к хозяйке:
– Расскажите, что случилось.
Девушка с пирсингом, хмуро уставившись на ветеринара, ответила:
– Никогда такого не было. Со вчерашнего вечера не ест, не пьет, играть не хочет, вялая.
– Стул был? – деловито поинтересовался Звоницкий. Девушка отрицательно мотнула головой. – А рвота?
Хозяйка мрачно кивнула.
– Вы совершенно напрасно ждали так долго, у вашей собаки непроходимость кишечника. Сейчас сделаем рентген, чтобы уточнить, но скорее всего придется ее прооперировать.
– Чего? – вскинулась хозяйка. – Зачем это? Это ж не какой-нибудь чихуа-хуа, нормальная рабочая собака! Я всегда овчарок держу, это уже третья. Все от старости помирали, без всяких операций.
– Если вашу собаку срочно не прооперировать, она погибнет в течение нескольких часов, – жестко произнес Звоницкий. – Решайте сами, дело ваше. Но без хирургического вмешательства надежды нет.
Вдвоем с Яной они перенесли овчарку на стол и настроили рентгеновский аппарат. Снимок делали в двух проекциях. Пока Глеб проявлял снимки, хозяйка гладила голову овчарки и что-то тихо приговаривала ей на ухо. А он тем временем выглянул в приемную и объявил: